Биография и воспоминания

Памяти Лидии Ивановны Урановой-Зубчинской

В.Д.Самусева. Жизнь, проникнутая любовью (Из воспоминаний о Л.И.Урановой-Зубчинской) (PDF)

Т.И.Луцкая. Счастье встречи

Л.А.Тарасевич. Нести Радость

О.Н.Шеховцов. Мои воспомнания об Уранге

Лидия Ивановна Уранова

I. Воспоминание об Уранове

Из выступления на собрании Рериховского кружка, посвященном 80-летию со дня рождения Н.А.Уранова

Николай Александрович Уранов (Зубчинский)

Очень трудно давать оценку близкому дорогому, человеку, но прошло уже 13 лет со дня его ухода, а это уже достаточный срок, чтобы многое осмыслить и вынести более объективное суждение о нем и прожитой с ним жизни.

Мне хочется рассказать вам маленькую историю. До приезда в г. Усть-Каменогорск мы жили в небольшом сибирском поселке Вихоревка, недалеко от города Братска. Это были шестидесятые годы. Дома у нас были барачного типа. Снабжение молочными продуктами было плохое, и нам их приносила из соседней деревни простая старая женщина, татарка. Она заходила почти в каждую квартиру, и так как шла издалека и с тяжелой ношей, то некоторое время сидела и отдыхала. Иногда я поила ее чаем, и мы беседовали с ней о самых обычных вещах. Иногда заходил муж и тоже перебрасывался с нами несколькими словами.

И вот однажды она говорит мне: «Вот наблюдаю я за вашей семьей и вижу, что вы живете одной мыслью». Меня так поразило высказывание этой простой, неграмотной женщины, интуитивно сумевшей проникнуть в самую суть. Никто из наших друзей, знакомых не мог бы сказать точнее. Мы, действительно, всю жизнь прожили одной мыслью – мыслью об Учении Живой Этики. Мысль об Учении привела сначала моего мужа, а потом и меня, к нашему общему Учителю Б.Н.Абрамову, который был учеником Н.К.Рериха. Он же и познакомил меня с мужем и соединил наши судьбы. Мысль эта пролегала красной нитью через всю нашу дальнейшую судьбу. Уранову она помогла пережить 11 лет сибирских лагерей, и не только выжить, но и накопить большой духовный опыт для будущего творчества. Эта же мысль об Учении помогла мне пережить отчаяние разлуки после его ухода и продолжить работу над завершением того, что он не успел закончить.

Хочу сказать несколько слов о нашем Руководителе Борисе Николаевиче Абрамове. В своей жизни я встретила только трех людей, которые были преданы Учению безраздельно. Это были Б.Н.Абрамов, А.П.Хейдок, писатель (последние годы он жил на Алтае, и многие друзья с ним встречались) и Уранов.

Б.Н.Абрамов и А.П.Хейдок были примерно одного возраста, оба они подошли к Учению и стали учениками Н.К.Рериха, когда он приезжал в Харбин. Они имели от него кольца – знак ученичества. В то время Н.Уранов был очень молодым человеком, а я была маленькой девочкой. Позже он стал учеником Абрамова, а потом и я. К сожалению, именно сейчас, когда Учение стало достоянием широких масс, а также появилось много параллельной литературы, люди, почитав немного, что-то увидев и открыв у себя какие-то способности, очень быстро проникаются огромным самомнением. Страшно легковесным стало понятие института ученик-Учитель, очень легко оперируют этими словами, не отдавая себе отчета и не понимая всю ответственность института ученик-Учитель.

Конечно, мы с вами, читая книги Учения, письма Елены Ивановны Рерих, можем считать себя последователями и учениками Рерихов, Блаватской, Учителей Шамбалы. В какой-то мере это правильно, ибо мы учимся на Их трудах, постигаем что-то у Них и у других великих людей и даже друг у друга. Но истинное ученичество, о котором так много говорится в Учении, это совсем другое. У Христа было всего 12 учеников, и один оказался предателем. У Будды и того меньше. Чтобы стать учениками Учителей Шамбалы, такими, как были Рерихи, Блаватская, надо было пройти долгий путь сотрудничества на протяжении многих тысячелетий, пройти длительную подготовку, трансмутацию центров, иначе такой контакт с Высокими Сущностями может быть смертельным. Раз в столетие в Шамбалу допускается один, много – два человека. В прошлом столетии была Елена Петровна Блаватская, а в этом – Николай Константинович и Елена Ивановна Рерихи.

И так больно и грустно знающим все тяготы ученичества слышать, как в наше время на каждом углу появляются посвященные, ученики Шамбалы, получающие откровение из Шамбалы. Хочется верить, что это происходит от недостаточного знания Учения, то есть от невежества.

Конечно, сейчас время особенное, идет сближение миров – плотного и тонкого, поэтому гораздо больше проявлений, у людей открываются многие способности, которых раньше не было, идет информация. Елена Ивановна очень хорошо об этом сказала: «Не все прекрасные сообщения из Великой Твердыни. Много прекрасных духов, перешедших границу, получают возможность передавать свои мысли земным обитателям». Ведь существует океан пространственной мудрости, и при известном уровне развития сознания можно черпать из него много ценного и нужного людям, но зачем же непременно объявлять, что все это получается из Шамбалы. Это обнаруживает только плохое знание Учения и не только не возвышает получающего, но скорее умаляет его. Ибо есть Вещи, о которых нельзя болтать на каждом углу и перекрестке, иначе по закону Кармы на перекрестке так и останешься. Гораздо лучше просто с благодарностью принимать то, что дается, и повышать свои знания, уровень своего сознания, чтобы иметь возможность постепенно черпать из более высоких слоев тонкого мира, ибо качество получаемой информации зависит исключительно от уровня сознания принимающего эту информацию.

Сегодня я впервые упомянула своего Учителя, земного учителя, или Руководителя Бориса Николаевича Абрамова только лишь потому, что теперь вышли его книги, в которых обозначен его духовный опыт, а до этого времени лишь три, четыре самых близких человека знали о моем земном Учителе, ибо это понятие для нас было свято, такие правила были в нашей школе ученичества.

Я не случайно сделала такое отступление, чтобы было понятно, в каких традициях проходило наше духовное воспитание. Теперь возвращаюсь к Уранову, к его пути. Это был путь непрестанного труда, особенно над собой. Сейчас я коснусь одной из граней этого труда.

Путь Учения есть путь, прежде всего, духовного самосовершенствования. Сказано: «Дисциплина духа прежде всего». «Кто ответственен за волю свою, пусть войдет». «Когда над всеми чувствами ученика сияет серебряная узда духа…», тогда, считалось, что ученик готов.

Все это прекрасные возвышенные слова, но к достижению такой ступени ведет ежедневная кропотливая работа, которая начинается с выработки в себе целого ряда положительных качеств и избавления от многих недостатков, мешающих на Пути. Этой стороне духовной работы Уранов посвятил много времени, он пытался систематизировать собственный опыт и облегчить работу для других, идущих следом. Он предложил для удобства положительные качества называть качествами, а недостатки – свойствами. Каждую минуту в течение дня мы все время проявляем какое-то качество, или чувство, одни ли мы или в общении с людьми. Елена Ивановна говорит, что самое большое искусство – это искусство творить отношения между людьми. Обратите внимание на слово творить отношения, значит, они или складываются спонтанно, или их можно сознательно творить. Уранов писал: «Что значит самосовершенствование? Не значит ли это установление правильного отношения к людям?»

В одном из писем Елена Ивановна писала, что многие считают работу над собой очень скучной, на самом деле нет более увлекательной и интересной работы. У Уранова есть такие слова: «Каждое качество и свойство само является причиной и следствием. Таким образом, все качества и свойства связаны между собой. Найдя точку на этой связующей нити, можно поискать ближайшие причины и следствия». «Каждое качество имеет много синонимов и разновидностей. Например, гордость, тщеславие, напыщенность, самовосхваление, надменность и т.д. Также многообразен страх: боязнь, робость, трусость, нерешительность, ужас». «Причиной всех отрицательных свойств человека является самость, которая есть обособление. Утверждая себя, как самодовлеющий центр, человек тем самым рвет нити, связывающие его с другими, происходит разобщение, отталкивание от других». «Каждое качество имеет диаметрально противоположное себе свойство и наоборот. Эти качество и свойство – есть одно. Зло есть отсутствие добра. Невозможно уничтожить содеянное зло, но его можно покрыть большим добром. Настоящим паспортом человека является шкала его дурных и хороших свойств и качеств. Самосовершенствование есть сознательная трансмутация отрицательных свойств в положительные качества».

Закончить я хочу словами из Учения: «Познай три наихудших свойства своих и предай их сожжению в огненном устремлении», эти слова стояли эпиграфом в записной книжке Уранова. И если бы вы знали, как это трудно. Вот, казалось, вы уже нашли свои три наихудших свойства, но проходит какое-то время, возникают какие-то обстоятельства в вашей жизни, и совершенно неожиданно для себя у вас проявляются такие свойства, о которых вы даже и не подозревали. Проходят годы, а вы все еще часто не можете сказать с уверенностью о своих наихудших свойствах, а ведь это необходимо знать, чтобы трансмутировать их в положительные качества.

И последнее, о чем я хочу сказать, что когда уходит человек, постепенно мы возводим его на пьедестал, и он становится нечто вроде иконы, которой мы склонны поклоняться, и возникают мысли, что ему было легко, потому что он был сильным и талантливым. Пока я жива, мне бы не хотелось, чтобы об Уранове было впечатление, что он где-то там, а мы здесь. Он был таким же живым человеком, как мы с вами. Он также страдал, боролся, радовался, был веселым человеком, любившим шутку. Любил людей, был к ним всегда внимательным, очень любил животных и больше всего любил природу, особенно горы, тайгу. Он мог заблудиться в городе, но в тайге – никогда. Любил искусство, живопись, музыку и, вообще, все красивое. Отличительной чертой было то, что в любых условиях он старался идти верхним путем, как заповедано в Живой Этике.

II. Вспоминая Уранова

Дорогие мои, друзья просили рассказать о Николае Уранове, вернее, о моем муже и друге Николае Александровиче Зубчинском, ушедшем от нас почти 20 лет тому назад. Вы должны понять меня, как трудно говорить мне о дорогом, духовно близком человеке. Я не хочу что-либо преувеличивать, и в то же время было бы не справедливо умалчивать о том, чему я была свидетельницей.

Он был таким же человеком, как и мы с вами, со своими человеческими слабостями и достоинствами, но одно совершенно бесспорно, это то, что он был человеком творческим с самого раннего детства. Лет 8 – 10 он издавал свой семейный журнал. Сам его сшивал из бумаги, иллюстрировал, писал в него рассказы. Текст был написан красивым каллиграфическим почерком, который сохранился у него на всю жизнь. В те годы дети увлекались рассказами об индейцах. Вот и он писал рассказы на эти темы и рисовал индейцев. Два таких журнала у него сохранились, и он мне их показывал. Это было удивительно для такого маленького ребенка.

Он был четвертым ребенком в семье. Детство его проходило в знаменитой Маньчжурской тайге. Там, на станции Вэйшахэ, существовали угольные копи, где его отец работал управляющим. В их семье все дети были талантливы, все рисовали, писали стихи, играли на фортепиано. Обе сестры были даже профессиональными художницами. Старшая сестра занималась прикладным искусством, а средняя в последнее время работала декоратором в Новосибирском драматическом театре. Брат тоже хорошо рисовал, хотя был инженером по специальности. Н. Уранов рисовал всю жизнь и, хотя он никогда этому не учился, профессиональные художники высоко оценивали его картины. Он писал стихи, повести, играл на рояле, сочинял музыку. Всему этому способствовала близость к прекрасной природе. Он очень любил тайгу и горы, в городе он чувствовал себя как птица в клетке. В молодости он был очень здоровым и жизнелюбивым человеком; в 31 год, когда мы с ним встретились, он выглядел гораздо моложе своих лет. Мне было в это время 19. Мы поженились, а через 6 месяцев Маньчжурия была занята советскими войсками, и в числе 13 тысяч Н.А. попал в сталинские лагеря. Через 11 лет, после смерти Сталина, он был освобожден и реабилитирован, как необоснованно осужденный. На свободу Н.А. вышел уже больным человеком и более суровым по характеру. В лагере он болел язвой желудка, перенес резекцию желудка и инфаркт миокарда, много раз был на грани смерти, но каждый раз неожиданно приходила помощь. Большую часть срока Н.А. работал на лесоповале, и лишь последние годы ему посчастливилось попасть в лагерную художественную мастерскую, где работали профессиональные художники заключенные, они выполняли заказы для театров, гостиниц, клубов, писали портреты вождей. И там работы Н.А. оценивались как одни из лучших. После того, как он попал в больницу с язвой желудка и встретился там со знакомым врачом земляком, Н.А. оставили работать в больнице ночным фельдшером. Это было спасение от непосильных работ и голодной смерти. И даже в те тяжелые годы он продолжал писать стихи и продиктовал несколько повестей, которые Н.А. подарил человеку, записавшему их. Две из них мне впоследствии удалось раздобыть.

В 1956 году мы снова встретились и поселились в сибирском поселке Вихоревка, Иркутской области. Опять нас окружала тайга, красивая природа, опять писались стихи, картины, сочинялась музыка. Творческие способности Н.А. проявлялись и в быту, он постоянно что-то усовершенствовал в нашей жизни: то делал настольную лампу, то особый замок на двери, то сигнализацию в сарае, где стоял мотоцикл. Н.А. мог все ремонтировать сам, включая телевизор, когда таковой появился у нас. Все время его мысль работала творчески. Вставал Н.А. рано, в три часа ночи и работал часов до 7 утра, в эти часы лучше всего думалось и писалось. Что касается его духовного пути, то это разговор особый.

С ранней юности начались поиски смысла жизни. В 17 лет судьба свела его с Абрамовым Борисом Николаевичем, который в то время уже шел по духовному пути. Так Уранов стал его учеником. В 1934 году в Харбин приехал Н.К. Рерих и привез книги Живой Этики. Вскоре Б.Н.Абрамов и его жена стали учениками Н.К.Рериха. Н.Уранову в то время было 20 лет, он был студентом юридического факультета, ходил на все выступления Н.К. Рериха, которые произвели на него неизгладимое впечатление, и таким образом его дальнейший духовный путь тоже определился. Он продолжал оставаться учеником Б.Н. Абрамова. Вся дальнейшая жизнь была подчинена идеям Учения, она обрела новый прекрасный смысл. Мне в эти годы было 9 лет. Прошло 10 лет, и наши пути пересеклись. В то время я тоже уже была ученицей Б.Н. Абрамова. Он и соединил наши судьбы. Счастье наше было недолгим. Через шесть месяцев наступила разлука. Для меня наступили годы тяжелых испытаний, а для Уранова крестные муки. Но и в лагерях, когда нельзя было ничего писать и заключенным не разрешалось иметь бумагу и карандаши, он старался на память запомнить все то, что он читал в книгах Живой Этики. За два года до его освобождения, когда жизнь в лагерях стала легче, мне удалось переслать ему книгу «Сердце». И Н.А. на изготовленной им самим книжечке из тетрадей написал «Науку о “Сердце”» – это были комментарии, вернее его видение книги «Сердце». Эти семь записных книжечек в те далекие годы побывали во многих городах России и многим помогли в понимании Учения, ибо в ту пору еще не было в России книг Учения, или были единичные экземпляры, случайно попавшие сюда. Выйдя из лагеря, Н.А. все свое свободное время посвящал изучению Учения, «Тайной Доктрины» и работы над ними. Также он хорошо знал астрологию, которой тоже занимался всю жизнь.

Мы продолжали жить в Сибири, работали врачами в лагерной больнице. Часто ездили в лес, сначала на велосипедах, а потом на мотоцикле.

В это время Н.А. также занимался фотографией и делал слайды прекрасной сибирской природы. Ему очень хотелось рисовать, он нарисовал несколько картин, писал стихи, но потом понял, что времени у него остается мало, и он полностью занялся Учением, оставив только музыку. Н.А. говорил, что она продлевает ему жизнь. За это время у него был второй инфаркт, потому он очень спешил. Когда Н.А. ушел, то все его работы остались в черновиках, и мне долго пришлось собирать их в отдельные сборники, которые вы знаете теперь. Конечно, не все ещё я успела сделать, может быть, и не все успею, но главное сделано.

Еще одним из видов нашего совместного творчества были мелодекламации. Н.А. писал музыку на свои стихи, на стихи Есенина, а я декламировала. Мы записывали их на магнитофон. Но, к сожалению тогда пленки были несовершенными и записи плохо сохранились.

В 1971 году мы вышли на пенсию и переехали в г.Усть-Каменогорск. С молодости Н.А. мечтал жить на Алтае, но по состоянию здоровья уже трудно было жить в условиях Горного Алтая, и мы поселились в Устье Каменных гор, в какой-то близости к Алтаю. Город произвел на нас удушающее впечатление, и как выход из этого положения мы на лето переезжали в поселок в горах, покрытых тайгой, под Лениногорском. Эти места напоминали Н.А. родные таежные места. Пока были силы, мы часто уходили в лес и проводили там целый день. Он так любил природу и все живое, цветы, птиц, записывал на пленку их пение, даже камни были для него живыми. В детстве у Н.А. была лошадь, и всю жизнь у нас были собаки, мы не представляли жизни без них. Но больше всего он любил людей. Так много человеческих судеб прошло через его жизнь, столько было встреч на жизненном пути, и все они оставили свой след в сознании и многому научили; они научили состраданию, терпимости и любви, и он дарил её людям в общении с ними и в письмах – он вел очень большую переписку с друзьями.

Когда мы поселились в нашей летней усадьбе, которую мы назвали Урангой, что значит «Огненный поток», Н.А. сказал: «Я хотел бы всегда жить здесь и умереть здесь». Его желание исполнилось, там 6 июня 1981 года он ушел из жизни и похоронен там, на сельском кладбище.

Лидия Ивановна Уранова

ВОСПОМИНАНИЯ О Б.Н. АБРАМОВЕ.

Из выступления на встрече в рериховском кружке г. Усть-Каменогрска 21.07.1997 г., посвященной 100-летию со дня рождения Б.Н.Абрамова

В дни моей юности существовала международная организация – Христианский Союз Молодых Людей (сокращенно ХСМЛ). Она представляла собою сеть учебных заведений в разных странах. Это были средние школы, высшие и колледжи. В то время я жила в Китае, в г. Харбине. Я закончила гимназию, принадлежащую этой организации, и поступила в колледж. Здесь я и познакомилась с Борисом Николаевичем Абрамовым; он работал в администрации этого колледжа. Помню, у него был небольшой кабинет в здании, расположенном на Садовой улице, всегда заваленный книгами, различными учебными пособиями, и там всегда толпилась молодежь, студенты колледжа.

В то время я была моложе своих сверстников-соучеников, была очень застенчива и держалась в тени. На последнем курсе тот, кто был отличником и «шел на медаль», должен был писать работу, нечто вроде диссертации. Списки с темами работ заранее вывешивались на стенде. Темой моей работы было «Четвертое измерение». Это стало причиной того, что Борис Николаевич заинтересовался студенткой, избравшей такую тему, и вызвал меня на собеседование.

Так состоялось наше личное знакомство. Мы начали разговор с темы. Как раз в то время у меня появились сомнения в том, что я справлюсь с нею, так как мой руководитель – женщина-математик, обещавшая мне помочь, внезапно умерла. Борис Николаевич ободрил меня, посоветовал не менять тему и обещал мне помочь. Так мы стали встречаться и беседовать. Он рассказал мне о бесконечности пространства, об его наполненности, о силе мысли, об огне, о бесконечности Вселенной и о том, что после смерти наша жизнь продолжается в иных мирах, иных измерениях. Постепенно для меня начал открываться новый мир; многие вещи, о которых я смутно догадывалась, получили подтверждение, и жизнь моя наполнилась новым смыслом и большой радостью от того, что в нее вошел такой удивительный человек, который для большинства студентов оставался обычным администратором.

Шло время, я написала свою работу, окончила колледж, поступила на работу, а встречи наши продолжались. В обеденный перерыв я приходила к нему в кабинет, и мы беседовали уже на разные духовные темы. Однажды я сказала, что с детства считаю своим духовным покровителем Преподобного Сергия Радонежского, после чего Борис Николаевич дал мне книгу «Знамя Преподобного Сергия», которую вы все теперь знаете.

Однажды летом Б.Н. сказал мне, что уезжает на месяц с женой на станцию, где у него была небольшая пасека, и что на это время он познакомит меня со своим молодым другом, художником, который поможет мне в моих занятиях живописью, так как в то время я много рисовала, а также даст мне книги Учения «Живой Этики». 24 июля 1944 г. в кабинете у Бориса Николаевича я познакомилась с Зубчинским Н.А. Они же были знакомы уже давно по Ордену Розенкрейцеров, который существовал в то время в Харбине. Это был оккультно-духовный центр, в нем занималась и жена Б.Н. Нина Ивановна. Члены этого Ордена широко занимались целительством по особой системе. В 1934 г. в Харбин приехал Николай Константинович Рерих с сыном Юрием Николаевичем. Он привез с собой Учение «Живой Этики» и Указание Белого Братства о прекращении деятельности Ордена и Указание, чтобы вся духовная работа отныне продолжалась в русле «Живой Этики».

Николай Константинович поселился в доме на Садовой улице, через дорогу от дома, где жил Борис Николаевич. Произошла их встреча, и Борис Николаевич и Нина Ивановна стали учениками Николая Константиновича, получив его благословение и кольца – знак ученичества и особого доверия. Такое же кольцо получил и Хейдок Альфред Петрович, который в то время тоже жил в Харбине. Н.А. Зубчинский в то время был студентом юридического факультета, ему было 20 лет, и он был учеником Бориса Николаевича; мне было в то время всего 9 лет.

Вернувшись осенью 1944 года с пасеки, Борис Николаевич дал согласие на наш брак с Николаем Александровичем Зубчинским, и теперь мы уже вместе продолжали встречаться с Б.Н., но иногда встречались и по отдельности, вплоть до того момента, когда 2 сентября 1945 года Н.А. был арестован и увезен в Россию. После его отъезда осталось несколько его учеников. Это Спирина Н.Д., Шипов Д.С., Качаунова А.Н., Страва Л. Через некоторое время Борис Николаевич объединил меня, еще одну свою ученицу Ольгу Бузанову и Спирину Н.Д. в одну группу и занимался с нами долгие году, вплоть до нашего отъезда в Россию. С остальными он также иногда встречался. Кроме того, он посещал несколько «содружеств», которые организовал Николай Константинович за время своего пребывания в Харбине. Это были люди старшего возраста, туда вошли и некоторые Розенкрейцеры, которые приняли Учение «Живой Этики», и люди, подошедшие впервые к Учению за время пребывания Н.К. в Харбине.

Что за человек был Борис Николаевич? Он родился в России, в Нижнем Новгороде, 2 августа 1897 года. Был он выше среднего роста, худощав, всегда подтянут. В молодости он был морским офицером, эта выправка всегда чувствовалась. Человек очень скромный, с несколько глуховатым голосом и удивительными серыми глазами, взгляд которых пронизывал вас насквозь, но когда он улыбался, то глаза становились настолько лучистыми, как будто бы вдруг выглянуло солнце. Прошла целая жизнь, но я, как сегодня, помню его глаза.

Это был человек гигантской воли и выдержки. На протяжении всей своей жизни материально он жил очень трудно. Человек исключительно одаренный, он многое умел: хорошо знал химию, рисовал, писал стихи, был очень музыкален, отлично знал английский язык. Но было такое время, что очень трудно было устроиться на работу и применить свои способности. Одно время он работал налоговым инспектором, преподавателем. После того, как закрылся колледж ХСМЛ, ему приходилось трудно. Одно время он работал в химической лаборатории Университета и потом в химической лаборатории фирмы «Чурин». Кроме того, у него была больная жена, и ему приходилось после работы самому топить печку и готовить еду. Все трудности жизни он переносил стоически, с большим достоинством. К нему очень подходят слова из «Граней Агни Йоги», том XI, § 122: «Смирение перед неизбежностью страдания на пути восхождения духа является ничем иным, как пониманием, что другого пути нет, ибо Сам сказал: “В мире будете иметь скорбь”… Телесные силы могут быть исчерпаны, но неисчерпаемы силы духа…» И еще там же, в § 81: «Дать восходящему духу все блага земные и все благополучие – значит пресечь его восхождение. Потому не щадит жизнь избранников своих. Потому каждый Носитель Света или Дух, пламенно устремленный к Свету, проходит через страдания. Не завидуйте благополучникам, ибо печальна их участь». Все эти строки как нельзя лучше подходят к самому Борису Николаевичу и к тем трудностям, через которые он прошел.

Главным для него была другая сторона жизни – это его духовный мир. Такое духовное устремление и преданность Учению и Учителю можно встретить очень редко. Он был суров и очень требователен как к себе, так и к своим ученикам и очень редко хвалил нас. Николая Константиновича он ласково называл «деда», а Юрия Николаевича – «Юша». После их отъезда из Харбина Борис Николаевич сначала переписывался с Николаем Константиновичем, а потом с Еленой Ивановной. В годы событий письма были редкими, шли долго, иногда окружным путем через Америку и Бразилию, где жили друзья.

Большое видится на расстоянии, и только по прошествии многих лет встают в памяти многие детали и мелочи, из которых складывается как мозаика, облик великого человека. Много лет спустя, когда я встретилась со своим мужем уже в Сибири, вспоминая Бориса Николаевича, он как-то сказал: «Всю жизнь мы должны быть благодарны Борису Николаевичу за все то, что он дал нам». Я полностью разделяю эти слова, сказанные Н.А.

Жил Борис Николаевич в Харбине, в доме тестя, сначала в полуподвальном помещении, а потом на первом этаже в небольшой трехкомнатной квартире, где у него уже была своя комната. Жили они с женой исключительно скромно. В его комнате – простая железная кровать, письменный стол и шкаф. Около кровати стоял стул, на нем бумага и карандаш: там им велись записи, которые он читал нам при встречах. Та часть записей, которую он вел при возвращении в Россию, в 1959 году, в дальнейшем была издана как «Грани Агни Йоги». Этот огромный труд по изданию совершил ученик Б.Н. Данилов. Б.А. Кроме Бориса Николаевича в Харбине у Николая Константиновича осталась еще одна ученица – Инге Екатерина Петровна, и сначала Данилов был учеником этой замечательной женщины. Она была замужем за немцем и в пятидесятых годах они уехали в Германию, тогда она и передала своего ученика Данилова Борису Николаевичу. После смерти Бориса Николаевича его жена Нина Ивановна передала архив Бориса Николаевича Данилову, который жил в то время уже в Новосибирске. В «Грани Агни Йоги» не вошли записи харбинского периода, судьба их мне не известна.

Первое письмо Елены Ивановны к Борису Николаевичу начиналось словами: «Владыка сказал мне, чтобы я написала вам…». Свои записи Борис Николаевич посылал Елене Ивановне, и она в одном из писем подтвердила, что принимаемые им записи исходят из Высокого Источника. «Трижды подтверждаю подлинность записей» – писала она. Борис Николаевич читал нам письма Елены Ивановны, и я видела их.

Хочу немного рассказать о том, как Борис Николаевич занимался с нами. Много об этом не расскажешь, так как в каждой группе и в каждом отдельном случае занятия ведутся по-особому, применительно к составу группы; учитывается уровень сознания каждого ученика. Работа в узком кругу тесно спаянных и гармонично подобранных сотрудников отличается от работы в многочисленном кружке, подобном нашему, но все же кое-какие направления могут быть использованы и нами. Самым главным уроком для нас был личный пример дисциплины духа и огромной воли Б.Н., безграничной преданности и готовности служить Учению и Учителю до конца. Как я уже сказала, группа наша была из трех человек, а потом из четырех человек. Встречались мы один раз в неделю. Он требовал, чтобы мы внутренне готовились к встречам уже заранее и, приходя к нему, оставляли за порогом все свои земные проблемы и эмоции; требовалась внутренняя сосредоточенность. Посидев минуту в молчании, обратившись мысленно к Учителю, приведя свою ауру в спокойное, уравновешенное состояние, приступали к занятию. Обычно оно начиналось с того, что Борис Николаевич зачитывал нам то, что было записано им за прошедшую неделю, иногда это была статья или размышление на темы Учения, или какие-то указания. Борис Николаевич требовал от нас, чтобы мы приходили не с пустыми руками, каждый приносил или какие-то размышления, или особо тронувшие параграфы из Учения. Самое большое внимание уделялось самосовершенствованию, т.е. работе над своими недостатками, трансмутации их в положительные качества. На каждую неделю давалось задание развивать в себе какое-то качество или бороться с каким-то отрицательным свойством. Нами делались выписки из Учения на заданные темы. Всю неделю наши мысли постоянно должны были быть направлены на задание, независимо от того, где мы находились и чем занимались, таким образом вырабатывался контроль над мыслями и дисциплина мышления. Постоянно шла как бы двойная жизнь, жизнь обычного человека и духовная жизнь ученика. На следующей встрече каждый держал ответ, как он справился или не справился с поставленной задачей, какие были препятствия, какие успехи или поражения. Ответ должен был быть абсолютно честным, обман исключался.

Мы жили тогда в непростой обстановке. Б.Н. учил нас умению хранить тайну. Большое значение уделялось развитию психической энергии и умению ее сохранять, а также развитию силы мысли и контролю над своими мыслями. Главным условием для этого считалось умение сохранять равновесие, что включало в себя развитие спокойствия, сдержанности, бесстрашия, молчаливости. Болтливость не допускалась. Излагать мысли нужно было четко, ясно и кратко, многословие порицалось. В отношениях с окружающими людьми должна быть простота, доброжелательность, никакой напыщенности или показа своего превосходства. Окружающие нас люди должны были считать нас самыми обычными людьми, в то же время в нашей внутренней жизни многое должно быть изменено, согласно с Указами Учения. Главная цель состояла в том, чтобы Учение пронизывало всю нашу жизнь, а не оставалось теорией, не примененной в жизни. Суета и рутина жизни не должна поглощать нас и заслонять главное – духовное устремление и поступательное движение к Свету.

Поощрялось творчество, занятие всеми видами искусства: музыкой, живописью, литературным творчеством, особенно на темы Учения. Иногда Б.Н. давал нам стихотворение и просил написать на него какую-нибудь музыку. Так на каждое занятие каждый приносил что-то свое. Борис Николаевич обращал внимание на сны, спрашивал – кто что видел, были ли это интересные сны или огненные знаки. В тот период знаки были у нас у всех. Причем здесь также предполагалась абсолютная честность. Первое время он не поощрял чтение побочных книг, видимо, для того, чтобы мы лучше усвоили книги Учения. Но позже он сам стал заниматься с нами по «Тайной Доктрине» и стал одобрять приобретение астрологических знаний. Рекомендовалось вести ежедневные записи, подводя итог прожитому дню, анализируя, что было сделано хорошего, а что упущено. На сон грядущий он советовал отрешиться от всех земных забот и мысленно постараться подняться как можно выше, направляя мысли по линии Иерархии.

Что еще сказать об этом человеке, который воплотил Учение Агни Йоги в своей жизни каждого дня и который для нас, знавших его, общавшихся с ним, остался живым примером на всю жизнь, примером безграничной преданности Учению и Учителю, примером непрестанной работы над собой, борьбы со своими недостатками, которые, конечно же, были у него – ведь он был человек – и наличие которых никого нисколько не умаляет, если человек постоянно работает над собой, совершенствуется, исправляет свои ошибки, трансмутируя свои несовершенства в сияющие огни духа.

На всю жизнь мы сохранили чувство глубокой признательности к тому бесценному опыту, который он дал нам, и, конечно, любовь, которая была взаимной. Незабываемы моменты этих встреч, осененных прекрасными чувствами, когда наши сердца сливались в едином порыве. Эти воспоминания остались на всю жизнь, и они, я уверена, приведут к новой встрече…

Подвиг Бориса Николаевича запечатлен в иеровдохновенных записях, оставленных нам в «Гранях Агни Йоги». Они, как вехи на пути к вершинам духа.

Л.М. Гиндилис

«Подвиг его творился в молчании...»

Николаю Уранову 20 марта 2004 года исполняется 90 лет. Николай Уранов — литературный псевдоним Николая Александровича Зубчинского, одного из ярчайших последователей Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов. Е.И. и Н.К. Рерихи своим подвигом заложили новую ступень эволюции человечества и открыли тем, кто последует за ними, путь восхождения. Н.А. Зубчинский — один из тех, кто прошел по этому пути. Он был членом харбинской группы последователей Н.К. Рериха, созданной Борисом Николаевичем Абрамовым. Глубокий мыслитель, талантливый поэт и писатель, живописец и музыкант, щедро одаренный природой, Николай Александрович всю свою жизнь посвятил изучению Живой Этики и приложению ее в жизни каждого дня. Его духовный опыт, запечатленный в записях, эссе, очерках, стихах и письмах, представляет огромную ценность. В его произведениях дается разъяснение и развитие идей, содержащихся в учении Живой Этики.

При жизни Николай Александрович был известен немногим. Жил он скромной уединенной жизнью. Лишь небольшое число друзей и корреспондентов — те, кому посчастливилось познакомиться и переписываться с ним, да еще те, до кого доходили неясные слухи об этом удивительном человеке, знали о его существовании. Когда он ушел из жизни, его друг Альфред Петрович Хейдок писал: «Скажут — не знаем такого, не слыхали, — и будут правы, ибо подвиг его творился в молчании, и это подвиг такого рода, что только великое сознание способно его оценить»¹.

Первые публикации о Николае Александровиче Уранове появились в 1994 году, а в 1995 году впервые увидели свет его произведения. В Новосибирске были изданы небольшие сборники его ранних эссе и очерков «Огонь у порога», «Вершины» и др. Позднее они вошли в сборник «Огненный подвиг»². Уже в этих ранних очерках проявился замечательный талант Николая Александровича — говорить просто и ясно о самых сложных проблемах. В них нашел отражение его личный опыт осмысления и приложения Живой Этики, очень ценный для всех, кто пытается идти по этому пути.

В 1996 г. вышел сборник стихов Николая Уранова «Вперед и выше». Очень музыкальные, на-полненные лирическим чувством, романтикой борьбы, глубоким философским содержанием, стихи встретили горячий отклик читателей.

В том же году вышла еще одна замечательная книга Н. Уранова «Жемчуг исканий» (в 1999 г. она издана на латышском языке). О ней следует сказать особо. Это сборник записей, которые Николай Александрович называл «ментограммами». Когда думаешь об этой книге, перед мысленным взором возникает образ ныряльщика, устремляющегося в глубины океана за драгоценной жемчужиной. Неутомимый труженик, он вновь и вновь погружается в пучины вод, чтобы после многих ныряний наконец-то отыскать маленькую крупицу красоты, которая будет дарить радость людям. Не так ли и человек-мыслитель отправляется из своего духовного дома, чтобы, погрузившись в пучины материи, отыскать драгоценные крупицы Знания и приобрести опыт?

А вот еще один образ: картина Николая Константиновича Рериха «Жемчуг исканий». На краю высокогорного плато — двое; один моложе, на-верное, ученик, другой постарше — Учитель. В руках у Учителя нитка жемчуга. За склоном угадывается ущелье, из которого поднимаются облака. А высоко над ними непоколебимо стоят снежные вершины. Что делают люди в этом мире безмолвия, чего ищут? Почему художник назвал картину «Жемчуг исканий», разве жемчуг добывается на высотах? Конечно, это жемчуг совершенно особого рода. В безмолвном напряжении протекает труд Подвижника. Мысль его устремляется в надземные сферы и, сотрудничая с Пространственным Огнем, возвращается на Землю, обогащенная новым идеями, новым знаниями, насыщая атмосферу Земли тонкими энергиями.

Известный московский поэт-пифагореец Юлиан Долгин так характеризует эти записи: «Ментограммы — огненные афоризмы и изречения — ни по технике, ни по способу приема не имеющие ничего общего в нашей житейской практике «доставки» информации. И в области необычного получение ментограмм совершенно противоположно пассивному трансу медиума. Это сознательный, требующий колоссального психического напряжения процесс. Высокий друг принимал ментограммы через сердце и за счет сердца. Он героически сократил свою жизнь, во имя приближения Сатия юги <...> Николай Ура-нов достойный служитель Огня, который приближал наступление эры Света»³.

В 1971 г. А.П. Хейдок, очень ценивший ментограммы Уранова, познакомил с ними Бориса Николаевича Абрамова, который дал им высокую оценку. Уже после ухода Николая Александровича из жизни Лидия Ивановна Зубчинская, жена, друг и соратник Николая Александровича, которая, как и он, была ученицей Б.Н. Абрамова, переслала собранный ею машинописный экземпляр сборника ментограмм вдове Абрамова Нине Ивановне, тоже ученице Н.К. Рериха. Ознакомившись с ними, Нина Ивановна написала Л.И.: «Очень рада была получить записи Коли. У каждого духа свой узор. Прошу Вас: берегите их от происков тьмы. Знаю, как у меня все было очень сложно и трудно. Да и Вы об этом тоже должны знать. Надеюсь, Вы примете все меры, чтобы сохранить их для будущего»⁴. Благодаря изданию книги «Жемчуг исканий» этот завет был исполнен.

По своему построению «Жемчуг исканий» подобен книгам «Живой Этики». Беседы затрагивают самые разнообразные вопросы — от абстрактных метафизических проблем космогонии и теогонии до повседневных вопросов жизни, с которыми сталкивается человек, решивший идти по духовному пути. Можно выделить несколько ключевых тем, которым в книге уделяется большое внимание. Это прежде всего вопросы совершенствования взаимоотношений с окружающими людьми; отношения ученик- Учитель, включая сокровенные моменты общения с Учителем Незримым; проблемы, связанные с устройством мироздания, космогонией, теогонией и эволюцией Мира (Космоса); далее вопросы, относящиеся к Новой Стране и особенностям нашего времени; наконец, вопросы, связанные с самим Учением.

Николай Уранов не думал о публикации своих записей и не дал им никакого названия. Название книги «Жемчуг исканий» было дано Лидией Ивановной Зубчинской. Вот как она объясняет, почему дала это название. «...Мне всегда была близка идея картины Н.К. Рериха "Жемчуг исканий". Как жемчужины, нанизываются Учителем на наше сознание крупицы Высшего Знания. А еще потому, что много лет назад я видела во сне Елену Ивановну Рерих, которая подарила мне нитку жемчуга, надев ее на мою шею; этот сон произвел на меня неизгладимое впечатление и запомнился мне на всю жизнь, так же как и символ жемчуга, олицетворяющего крупицы знания»⁵.

Вслед за «Жемчугом исканий» в 1997 году вышла в свет книга «Николай Уранов об астрологии». Это сборник выдержек из различных произведений Уранова на астрологические темы. Как отмечено в предисловии составителя, книга эта не может служить ни учебником, ни пособием для тех, кто хочет усовершенствоваться в технике составления гороскопов. Это книга об основах астрологии, о ее философии и метафизике. Вероятно, она ближе всего подходит к тому, что можно назвать эзотерической астрологией.

Николай Уранов многие годы серьезно занимался изучением астрологии. Вспоминая о своих первых шагах в этой области, он писал: «Когда я начал изучать астрологию, большим камнем преткновения было для меня наличие почти в каждой карте противоположных качеств: один аспект говорит, что этот человек трус, другой утверждает, что он безумно храбр. В действительности почти в каждом характере бытуют самые противоречивые свойства, находящиеся в постоянной борьбе, и вся мудрость изучающего человеческие души заключается в том, чтобы правильно взвесить — чего больше, и таким образом установить, что дает перевес. <...> Обычно человек судит о себе, болтаясь между крайностями самомнения и самоуничижения, и уравновешенное объективно суждение — явление редкое»⁶.

Касаясь характеристики астрологии в целом, Уранов писал: «Существуют три астрологии; одна лженаука шарлатанов, другая — современная научная астрология, третья — это оккультная астрология — Астрология Посвященных. Получить доступ к последней — чрезвычайно трудно. <...> Думают — почитав две, три книжки, они начнут разбираться в судьбах мира и отдельных людей. Но когда не получается, наступает охлаждение, разочарование и даже критика. Но помимо этого, надо еще иметь призвание и талант, ибо высшая астрология есть искусство. <...> Но если кто-то хочет изучать астрологию из любопытства, сугубо личных побуждений, своекорыстия и т. д., то лучше не начинать. Только те, кто горит желанием помочь несчастному человечеству вырваться из тенет иллюзии и непрерывных бед, могут получить необходимое для этого знание и оружие»⁷.

Уранова можно считать одним из представителей современной научной астрологии. Прекрасно понимая и сурово осуждая вред, который наносят многочисленные шарлатаны, профанирующие за деньги древнюю науку, Уранов боролся за ее очищение, он указывал на значение, которое она приобретет в будущем, в первую очередь в таких сферах, как медицина. Уранов стремился понять механизм воздействия удаленных небесных светил на земную жизнь, он пытался нащупать «физические» (точнее, тонко-материальные) причины астрологических воздействий. В его произведениях содержатся «эзотерические» ключи к пониманию астрологических карт и феномена астрологии в целом. Думается, значение астрологических открытий Уранова будет возрастать со временем.

В 1998 г. вышел сборник писем (точнее, фрагментов писем) Николая Уранова «Нести Радость». Судя по отзывам читателей, он принес радость неожиданных открытий, радость понимания многим людям. Особый интерес представляют собранные в отдельный раздел письма Альфреду Петровичу Хейдоку, ибо в них обсуждаются наиболее глубокие аспекты Бытия и затрагиваются некоторые личные моменты.

Обстоятельно отвечая на многочисленные вопросы своих корреспондентов, разъясняя непонятные места Учения и различные жизненные ситуации, Николай Уранов выступает как очень внимательный, но вместе с тем требовательный и порою суровый наставник. Вот как отзывается о его письмах Ю.И. Долгин.

«Его письма, необычайно назидательные для меня, читались и перечитывались многократно... Не во всех случаях я до конца понимал их. Некоторые фразы ставили меня в тупик. С иными мыслями я сначала не соглашался и спешил, в меру моего умения, корректно возразить ему.

Высокий друг, как я позволил себе называть его, легко парировал мои контраргументы и наставлял на путь истинный с присущей ему повелительно-мягкой интонацией, различимой даже в письменной речи.

Я всегда относился к нему, как Старшему по гностическому Знанию; в идеале он представлялся мне (когда-нибудь при его санкции на это) моим земным Учителем. Поэтому я с равной признательностью принимал и поощрения его и замечания.

Николай Александрович был мудр, добр, справедлив, проницателен и взыскателен. Глубина его суждений убеждала и восхищала меня, но благожелательная тональность писем, в некоторых случаях внезапно взрываемая сарказмами, ошеломляла меня.

Конечно, мне было не просто приноровиться к неординарно-сложной натуре Высокого Друга и постичь Индивидуальность, сочетающую мощь Мыслителя и остроту Сатирика... Впрочем, и тогда, когда его стрелы задевали меня, я, преодолевая минутное огорчение, понимал: они мне на пользу! Достоинство настоящего Учителя — нелицеприятность. И этим достоинством, наряду с другими педагогическими талантами, Высокий Друг обладал в полной мере.

Я бесконечно благодарен ему за то заочное общение между нами, которое продолжалось вплоть до его ухода в лучший мир неописуемой красоты и неугасимого света.

Для меня несомненно: Высокий Друг был и есть выдающийся служитель Света, Воин Света — здесь и там, где он теперь находится»⁸.

Добавим к этому отзыву Долгина, что стиль общения Н. Уранова со своими корреспондентами, конечно, был индивидуален, учитывались особенности характера и уровень каждого человека. К каждому он подбирал свои ключи.

Пожалуй, самым капитальным трудом Николая Уранова является многотомное произведение «Размышляя над Беспредельностью». Издание его ведется с 1999 года. К 2004 году вышло 5 выпусков (томов). Планируются еще два выпуска. В совокупности они охватят всю первую часть книги «Беспредельность», 217 параграфов.

Те, кто изучает Живую Этику, знают, что «Беспредельность» — одна из самых трудных книг Учения. Многие прочли ее, охваченные каким-то неосознанным могучим вихрем, скользя по непонятным выражениям, не в силах уразуметь сказанное, но чувствуя непреодолимую потребность читать и читать дальше, в надежде, что вот, наконец, раскроется тайна Бытия, которая объяснит все. Как часто эта надежда оставалась несбыточной! Чтобы понять «Беспредельность», надо иметь расширенное сознание и надо много и напряженно работать.

Николай Уранов работал над «Беспредельностью» практически всю свою жизнь. Он считал «Беспредельность» ключом к «Тайной Доктрине», над которой он тоже много и упорно работал. Таким образом, книга «Размышляя над Беспредельностью» является одновременно и размышлением над «Тайной Доктриной». Это книга о дальних мирах, о наиболее общих законах эволюции Космоса. Уранов подчеркивает необходимость познания, вмещения этих законов.

«Полные желания познать Величие Космоса, широко распахнем двери этому познанию, ибо без этого вмещения Учение пройдет мимо! Пусть вмещение будет как росток, посаженный в урочное время. Он вырастет в гигантское дерево, но ЕСЛИ ЕГО НЕ ПОСАДИТЬ СВОЕВРЕМЕННО, НЕ ПОЛИВАТЬ, то все гигантские силы Неба и Земли не смогут ничего вырастить в сознании человека. Вот в чем значение понятия ВМЕЩЕНИЯ.

Кто-то скажет: зачем нам величие Космоса, зачем нам замирание перед зрелищем Космической эволюции, зачем нам чтение книги "Беспредельность"? Затем, что наступил час великого подъема, и этот подъем невозможен без осознания Космоса»⁹.

Большое внимание уделено в книге проблеме Начал. «Дается Учение о Началах, чтобы осветить путь будущих поколений. Разве можно считать этот труд ненужным и бесцельным, если все на-двигающиеся на Пятую Расу ужасы порождены слепотой в любви?! Неужели не нужно Знание, которое сделает любовь будущих поколений зрячей?! Если вся эволюция на всех мирах строится на росте качества любви! <...> Для Шестой Расы дается новое понимание любви, но неужели раса будет составлена из самомнительных, самодовольных невежд. Они не только не захотят знать Истину о Началах, но будут противоборствовать ей. И пусть не огорчает выступление невежд, но не надо давать им на растерзание Истину»¹⁰.

Можно ли считать книгу Уранова комментариями к «Беспредельности»? И да и нет. Да — потому что в ней фактически комментируется текст, дается разъяснение положений Учения, раскрывается их скрытый, сокровенный смысл. Нет — потому что Уранов не ставил перед собой подобной задачи и не стремился следовать «законам жанра». Он свободно размышляет на темы, затронутые в обсуждаемом параграфе «Беспредельности», иногда эти мысли вызывают ассоциации, уводящие далеко в сторону, но такие «путешествия», как правило, бывают полезны, ибо помогают лучше понять проблему, рассмотрев ее с иной, часто неожиданной стороны. В этих отступлениях автор никогда не теряет нить и всегда возвращается к обсуждаемому вопросу. Это именно размышления, навеянные книгой «Беспредельность», которыми Николай Уранов щедро делится со своими собеседниками. Особую ценность представляют те фрагменты, где в ткань размышлений автора органически вплетаются сверкающие нити мыслей Учителя.

Задачу своей работы сам Николай Уранов определил так:

«Может быть, у кого-то возникнет вопрос: для кого и для чего пишется этот труд? Тайны Учения глубоки! Невозможно одному человеку осилить труд проникновения в эти глубины. Лишь коллективные усилия многих поколений и По-мощь свыше способны продвигать познание Истины»¹¹. Уранов отдавал себе отчет в том, что в его размышлениях могут быть неточности и даже ошибки. Он не скрывал этого от читателя. В предисловии к книге, подготовленном незадолго до ухода из жизни, Николай Уранов писал: «Автор не отрицает возможность ошибок в этом труде. Принося глубокие извинения за возможные ошибки, он все же полагает, что несмотря на них, а может быть именно благодаря им Истина будет выявляться и с каждым новым шагом эволюции сверкать все ярче и ярче...»¹²

Там же, возвращаясь к задачам своего труда, Уранов пишет: «Он посвящается тем, кто, не убоявшись кличек невежд, дерзнет приоткрыть занавес, скрывающий основы Бытия. Пришло время заговорить о самом Сокровенном. Наступили сроки поворота от бездны к Вершинам. Уже высоко в знаке Стрельца сияет Нептун, уже Уран приближается к границам этого знака высшего разумения, уже Плутон входит в знак Скорпиона. «Светила позволяют ускорить путь человечества». Утренняя звезда поднимается над силуэтами гор Земли, предвещая начало Шестого Дня Творения. Поспешим приобщиться к великой чаше Учения Беспредельности!»

В заметке «Жизнь — подвиг», написанной на смерть Николая Уранова, А.П. Хейдок писал: «Результаты [его работы] огромны и не поддаются земному учету. Имя Н.А. Зубчинского станет бессмертным в веках, когда достойнейшие представители человечества в достаточной степени ознакомятся с его литературным наследием»¹³. Наследие Николая Уранова, помимо перечисленных выше работ, включает еще не публиковавшиеся вещи. Среди них несколько прозаических произведений (к сожалению, большая часть их утеряна), заметки по «Миру Огненному», по книге «Сердце» и др. Сюда же относится капитальный «Словарь терминов», над которым Уранов работал многие годы. В перспективе предполагается опубликовать этот труд. Сейчас готовится к публикации небольшой сборник стихов и прозы Николая Уранова.

«Орлы летают высоко, но не завидуйте орлам...»

О жизни Николая Александровича Зубчинского известно немного. Он родился 20 марта 1914 года на станции Вэйшахэ в Маньчжурии, близ Харбина. Отец его

был служащим на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). В юные годы он встретился с Борисом Николаевичем Абрамовым и стал его учеником. Вскоре в Харбин приезжает Николай Константинович Рерих. Под его покровительством в Харбине были созданы две группы последователей учения Живой Этики. Одну из них возглавил Альфред Петрович Хейдок, другую — Борис Николаевич Абрамов. В эту группу Б.Н. Абрамов привлек и молодого Уранова.

Во время пребывания Н.К. Рериха в Харбине Уранов присутствовал на его публичных выступлениях, но, будучи еще совсем молодым человеком, он не решился подойти и представиться Великому Мастеру.

Окончив юридический факультет, Николай Александрович, в поисках заработка, вынужден был перепробовать многие работы, весьма далекие от юриспруденции. Но чем бы он ни занимался, главным делом его жизни всегда оставалось изучение Живой Этики, претворение Учения в жизни каждого дня. Напряженная внутренняя духовная работа продолжалась изо дня в день, каковы бы ни были внешние обстоятельства его жизни. Этот опыт, очень ценный для начинающих, нашел отражение в ранних очерках Н. Уранова, о чем мы уже писали, и в его ранней работе «О качествах и свойствах» (к сожалению, утерянной, сохранились лишь отдельные ее фрагменты). «Около каждого качества, — писал он в этой работе, — есть его майя, которая часто принимается за качество. Так, например, — осторожность и боязливость, сострадание и жаление. При недостаточном опыте работы над собой можно майю принять за действительность. Можно трусить и оправдываться осторожностью, можно скупиться и оправдываться бережливостью, можно раздражаться и оправдываться возмущением духа. Без способности четко разбираться в своих побуждениях можно полететь в бездну, считая себя восходящим»¹⁴.

Родившись за пределами России, Николай Александрович всегда ощущал духовную связь со своей исторической Родиной — Новой Страной Учения. Он остро переживал драматические, а порою трагические моменты в ее истории. Когда началась Великая Отечественная война, он пишет стихи, полные непоколебимой веры в победу советского народа, в славное будущее нашей Родины.

В 1944 году произошла встреча Николая Александровича Зубчинского с Лидией Ивановной Прокофьевой. Их жизненные пути переплелись и слились в один. В марте 1945 года они поженились. Николаю Александровичу был в ту пору 31 год, и он уже давно шел по пути Учения, а Лидии Ивановне не исполнилось еще и двадцати, и она была начинающей ученицей. Их познакомил Борис Николаевич Абрамов, и он же благословил их брак. Когда двое гармоничных, духовно устремленных людей вступают в брак, это всегда большое счастье и большое эволюционное достижение. Ибо создается и начинает действовать творческая батарея из двух Начал. Плоды такого духовного творчества обычно бывают весьма значительны.

Лидия Ивановна и Николай Александрович прошли по жизни, осененные Любовью, помогая и поддерживая друг друга. Мне не приходилось слышать от Николая Александровича слова вроде «я думаю», «я считаю». Обычно он говорил «мы считаем». И в этом сказывалось глубокое понимание и уважение Закона Сотрудничества Начал.

Счастливые дни после женитьбы были прерваны самым неожиданным и грубым образом: 2 сентября 1945 года (ровно через полгода после свадьбы!) Николай Александрович, по ложному доносу, был арестован, осужден на 15 лет и сослан в сибирские лагеря. Сбылось юношеское предчувствие Уранова:

Можно представить себе состояние влюбленного молодого человека, который только что обрел счастье встречи с Возлюбленной, Единственной, Нареченной, своей сужденной Половиной — и вдруг трагическим образом теряет ее. Физические муки заключения кажутся ничтожными перед утратой Любимой. Эти переживания нашли отражение в стихотворении Николая Александровича «Семидесятый день», написанном 12 ноября 1945 года, спустя 10 недель после ареста.

Николай Александрович провел в лагерях более 10 лет. Это было время не просто тяжких испытаний, сама его жизнь подвергалась опасности. Не один раз он стоял на грани жизни и смерти, и всякий раз чудесным образом приходило спасение. Но даже в тех условиях не прекращалась работа над Учением. Я видел его записные книжки, куда он делал выписки из книги «Сердце». На титульном листе надпись: «Сердце, книга по восточной медицине и философии». В то время Николай Александрович работал при лагерной больнице, и, видимо, лагерную цензуру такая запись вполне устраивала: заниматься медициной, даже восточной, в больнице не возбранялось. Удивительно содержание записных книжек. Это очень поучительный образец того, как надо работать над Учением. Каждая фраза, каждое слово подвергалось глубочайшему осмыслению. Позднее новосибирские друзья, познакомившиеся через Д.С. Шипова с содержанием этих записей, назвали их наукой о Сердце. Сейчас это произведение Николая Уранова готовится к печати. Почти все время заключения Николай Александрович ничего не знал о доме, ведь он был осужден без права переписки. Что там с его Возлюбленной, где она, может быть, уже давно вышла замуж. Да и действительно, какой смысл ждать, если неизвестно, жив ли он. Многих ведь после ареста расстреливали, многие погибали в лагерях. Так зачем хранить верность тому, кого уже нет в живых. Эти горькие раздумья, увенчанные тем не менее оптимистической нотой, Николай Александрович выразил в стихотворении «В десятый раз».

К концу срока, когда строгости режима несколько ослабли, Николаю Александровичу удалось переправить письмо в Харбин Лидии Ивановне. Он не ожидал ответа, но ответ пришел. Лидия Ивановна писала, что помнит, любит и ждет. Можно ли представить радость, которую испытал Николай Александрович, получив эту весточку. Он выразил свои чувства в стихотворении, которое назвал «Победа».

В 1956 году, после разоблачения культа личности Сталина, Николай Александрович, как и тысячи других заключенных, был освобожден и полностью реабилитирован. К своим испытаниям Николай Александрович относился как истинный философ. Никогда у него не было никакого озлобления, никакой обиды на свою Страну. Сейчас, когда говорят о том времени, мажут все или черной, или белой краской. Уранову был чужд та-кой подход. Чтобы разобраться в происходящем, писал он, «необходимо отбросить самость и желание видеть то, что хочется видеть, а не то, что есть в действительности <...> Так будем думать обо всем и о Новой Стране тоже»¹⁵. Более того, он подчеркивал: «Всеми силами мы должны помогать строительству Новой Страны, но ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ ОТСТАИВАТЬ ЕЕ НЕСОВЕРШЕНСТВА. Однако и критика должна быть благожелательной, ибо критика злобная не-уместна и может принести не пользу, а вред»¹⁶.

Первое время после освобождения Николай Александрович и приехавшая к нему Лидия Ивановна продолжали жить в поселке Вихоревка Иркутской области, где находился лагерь, в котором Николай Александрович отбывал свой срок. Лидия Ивановна, врач по профессии, устроилась работать в лагерную больницу. Это было очень трудное время. Необычный образ жизни молодых супругов не мог не привлечь внимание бдительного начальства. За Николаем Александровичем была установлена строгая слежка, ему грозил повторный арест. Но жизнь шла своим чередом. Лидия Ивановна привезла с собою книги Учения. Это было необычайное счастье! Возобновилась систематическая работа над Учением. Писались очерки, стихи, повести и картины. Появились первые ментограммы. Велась переписка с друзьями. Некоторые из них, в том числе Альфред Петрович Хейдок, приезжали на Вихоревку к Зубчинским.

Лидия Ивановна и Николай Александрович шли по жизни, осененные высокой Любовью. Хочется привести два стихотворения Николая Уранова тех лет.

В 1971 году Зубчинские переехали в г. Усть-Каменогорск Восточно-Казахстанской области, осуществив свою давнишнюю мечту быть поближе к Алтаю. Но это была не только мечта. Незадолго до переезда Николай Александрович видел волнующий сон: он видел Урусвати и беседовал с ней. Во время беседы Урусвати благословила его на поездку, сказав, что она нужна для поднятия духа. «Лишь пару лет спустя, — вспоминает Николай Александрович в письме к Хейдоку, — я, кажется, понял, что в такой кармически прикровенной форме, дабы не повлиять на наше решение, разговор шел о самом насущном для того времени: НУЖНО ЛИ ЕХАТЬ НА АЛТАЙ? Значит, все Ваши надежды на сокровенные цели [переезда] отпадают, и перемещение было необходимо лишь для поднятия духа. Ну что ж, разве это мало? Значит, это Ур. послала нас на Алтай! Разве это не радостно?»¹⁷

Одновременно с переездом Зубчинские вышли на пенсию и могли целиком отдаться работе над Учением. Экологическая обстановка в городе, крупном центре цветной металлургии, была очень тяжелой. Зубчинским удалось купить небольшой крестьянский дом с участком земли примерно в 150 км от Усть-Каменогорска, в красивой горной местности на берегу реки Ульбы в Рудном Алтае. Они назвали это место Урангой, Николай Александрович очень любил его. Здесь они проводили летние месяцы, трудясь в саду и принимая приезжавших к ним друзей.

В 1974 году Николай Александрович и Лидия Ивановна побывали в Москве на праздновании 100-летней годовщины со дня рождения Николая Константиновича Рериха. Здесь они встретились со многими друзьями, с которыми не виделись долгие годы, познакомились с новыми людьми, в их числе с Людмилой Васильевной Шапошниковой. Юбилей отмечался во всем мире по рекомендации ЮНЕСКО. Советское правительство решило принять участие в этом важном международном культурном мероприятии. Широкий размах торжеств, утверждение имени Н.К. Рериха не могли не радовать. Все было очень торжественно и... официозно. От проницательного взгляда Н.А. не могло ускользнуть и оставило неприятный осадок стремление некоторых людей настойчиво подчеркнуть свою близость к великому человеку, просиять его отраженной славой. Но, конечно, несмотря на все издержки и несовершенства, празднование 100-летнего юбилея Николая Константиновича Рериха имело выдающееся значение.

Поездка в Москву была для Зубчинских тяжелым испытанием. Табачный дым, автомобильный смог, скопление больших масс людей были невыносимы для их здоровья. Больше они никуда не выезжали с Алтая.

Мне посчастливилось познакомиться с Николаем Александровичем года за полтора до его ухода из жизни. В течение этого времени я несколько раз приезжал к нему, гостил у него и Лидии Ивановны. И теперь, спустя много лет, я храню незабываемое ощущение соприкосновения с человеком большой светлой души. Никакой напыщенности самоявленных «адептов». Простой, очень сердечный, немного суровый человек. Он любил шутки и обладал тонким чувством юмора. Суровость сочеталась у него с терпимостью к людям с их неизбежным несовершенством и строгой требовательностью к самому себе. Беседы с ним были весьма поучительны, а значение их часто раскрывалось спустя многое время. И, конечно, неоценимыми были его письма. Когда я думаю о Николае Александровиче Уранове, я вспоминаю его стихи:

Н. Уранов. Пос. Вихоревка.
1950-е годы, вскоре после освобождения

Николай Уранов ушел из жизни 6 июня 1981 года, похоронен на скромном сельском кладбище близ Лениногорска (ныне г. Ридер). Ушел внезапно от сердечного приступа. У него были обширные творческие планы, которые остались незавершенными.

Из письма Л.И. Зубчинской Нине Ивановне Абрамовой от 8 июня 1981 г.: «Он ушел от нас в 5 часов 6 июня. Безмерна моя человеческая тоска по нему. Вы можете меня понять, так как сами прошли через это; но в то же время радуюсь освобождению этого немалого духа от оков материи.

Последними словами его были: "Вспомнил...". С 1-го по 2-ое июня у него произошел инфаркт, течение болезни было вполне благоприятным, и чувствовал он себя вполне удовлетворительно. За два дня до смерти он проснулся после дневного сна, глаза блестели, и в них стояли слезы, на щеках был румянец, и сказал, что сейчас вернулся из «Докиуда», где испытал неописуемое блаженство, что там он встретился со многими ушедшими друзьями, в том числе с Б.Н. [Абрамовым], и многими еще, кого он даже на Земле не знал. Многих он видел, но большинство просто ощущал каким-то особым образом, и самым сильным чувством, испытанным там, было чувство необыкновенной гармонии и единения. Там живут все ученики и работают. Место, по его словам, в тысячу раз красивее нашей Уранги. Он тоже прибыл туда, чтобы жить. <...> Потом он проснулся и все пытался передать мне то чувство блаженства, которое он испытал там, но, говорит, что передать это словами невозможно. <...> Мы оба поняли, что наступил его последний час. Через несколько часов у него произошел повторный, по-видимому, обширный инфаркт, и через сутки он отошел в лучший мир. У меня было ощущение какой-то торжественности и значимости этого момента, и личное горе как-то отошло на второй план»¹⁸.

Через несколько дней после Ухода Н.А., Лидия Ивановна видела его во сне, он сказал: «Передай всем друзьям, пусть не боятся умирать, здесь так хорошо».

С момента, когда имя Николая Уранова стало известно широкому читателю, прошло десять лет. За это время для многих он стал любимым и дорогим автором, многим помог разобраться в сложных жизненных ситуациях и философских проблемах. Книги Уранова ищут, спрашивают люди из различных регионов России, из стран ближнего и дальнего зарубежья.

Помимо книг его произведения появились в интернете. Открылся сайт, посвященный Н.А.Уранову. Появилось много новых друзей и почитателей. Особенно радует, как хорошо его принимает молодежь.

Но, конечно, появились не только друзья. По неумолимому закону полярности, проявились также враги и недоброжелатели. Николай Александрович предвидел, что его труд будет встречен неоднозначно.

«Если друзья, — писал он, — делятся друг с другом добытыми сокровищами, то каждого, принесшего крупицу Истины, казалось бы, надо сердечно благодарить и радоваться совместно. Но вместо этого часто зависть, невежество и самомнение встречают сокровище подозрением: не фальшивое ли "золото", не обманщик ли принесший его, от Бога или от черта принесены ключи, открывающие тайны жизни. Когда, казалось бы, куда проще ПРОВЕРИТЬ СВЕДЕНИЯ НА ЖИЗНИ, ведь КАЖДЫЙ ШАГ ЖИЗНИ подтвердит Истину и опровергнет ложь. Но разве ленивый невежда возьмет на себя труд такой проверки!»¹⁹

Надо сказать, что большинство из тех, кто отвергает Уранова, никогда не читали ни одного из его произведений и страшно боятся взять их в руки, опираясь на мнение самоявленных «авторитетов». Можно пожалеть этих людей, можно напомнить им, как Елена Ивановна Рерих в своих письмах с горечью пишет о людях, которые осуждают те или иные произведения, не дав себе труда ознакомиться с ними. Что же касается тех, кто публично клевещет на Николая Александровича, из собственных побуждений или повторяя чьи-то чужие слова, то можно напомнить им, что говорится по этому поводу в «Надземном»: «Человек готов признать преступность клеветы, но не подумает, что он может клеветать, не отдавая себе отчета, какой космический вред он порождает. <...> Не следует думать, что посев клеветы может быть легко искоренен. К прискорбию, такие яды живут долго и оставляют неизгладимые следы в Космосе. Потому пусть люди подумают, какая ответственность за суждения ложится на них»²⁰.

Большинство обвинений в адрес Николая Александровича связано с тем, что он якобы отрекся от своего Учителя Бориса Николаевича Абрамова. Мы исчерпывающе осветили этот (и другие) вопросы в материале «Правда об Уранове», опубликованном в журнале «Мир Огненный»²¹. Конечно, сейчас этот номер журнала трудно найти, но можно познакомиться с материалом в интернете, на сайте Ярославского Рериховского общества или на сайте Н.А.Урнанова, о котором мы упоминали выше. Не хотелось бы вновь возвращаться к этому вопросу. Но поскольку обвинения повторяются вновь и вновь и люди несведущие, желая разобраться, задают вопросы, придется коротко вернуться к тому, о чем мы уже писали ранее.

Да, благодаря наветам «друзей» в то время, когда Борис Николаевич еще был в Харбине, а Николай Александрович только что вышел из заключения, в отношениях между ними произошло временное осложнение. Когда я познакомился с Николаем Александровичем, я ничего не знал об этом, не знал и о том, кто такой Борис Николаевич. Но Н.А. сам, не скрывая, рассказал мне о том, что произошло. Никакого осуждения, даже тени осуждения в адрес своего Учителя он не высказывал. Только сожаление. И готовность терпеливо ждать, когда все разрешится.

Напомню, что после приезда Бориса Николаевича в Советский Союз контакт между ним и Николаем Александровичем начал восстанавливаться. Переписывались они через сестру Николая Александровича Веру Александровну, а после ее смерти — через дочь Веры Александровны Елену Аркадьевну Иванову. Такой способ был выбран по взаимному согласию, чтобы избежать осложнений для Абрамова, так как Н.А. Зубчинский, как мы уже писали, попал под подозрение лагерного начальства, и ему угрожал повторный арест. Елена Аркадьевна познакомила меня с письмами Бориса Николаевича. Контакт поддерживался также через А.П. Хейдока. После одной из встреч Борис Николаевич написал Е.A. Ивановой: «А.П. был у нас, о многом поговорили и вспомнили. Полностью ликвидированы те не-приятные выдумки»²². Спустя два года, уже незадолго до своего ухода, Борис Николаевич в письме к Е.А. пишет: «Скажите при случае, что когда повидаемся, то все объяснится и уладится хорошо и просто, а главное без посредников. В данном случае посредничество ни к чему не приведет»²³. Борис Николаевич и Николай Александрович стремились встретиться и готовились к этой встрече, но она не состоялась: Борис Николаевич неожиданно ушел из жизни. После его ухода переписка продолжалась с Ниной Ивановной Абрамовой. Когда она узнала о смерти Николая Александровича, она прислала очень теплое письмо Л.И. Зубчинской. Там были такие слова: «Конечно, утрата незаменима как для Вас, так и для нас, Ваших друзей. <...> Я очень тяжело переживала уход Коки...»²⁴ К этому письму, написанному на листке в четверть обычного формата, приколот совсем маленький клочок бумаги, на нем в кавычках только одна фраза: «Он был моим учеником и остался им. Привет ему и любовь моя».

Люди, стремящиеся понять, что же произошло между Урановым и Абрамовым, обычно ссылаются на Н.Д. Спирину, которая пишет, что вскоре по приезде на Родину Уранов «отказался от Абрамова под тем предлогом, что он якобы перерос своего Учителя». Люди с недоумением или возмущением спрашивают: как такое могло случиться? Что им ответить? Из сказанного выше видно, что Николай Александрович никогда не отрекался от своего Учителя. О том же пишет и Лидия Ивановна Зубчинская²⁵: «До самой смерти Б.Н. Абрамова мы сохраняли связь с ним и навсегда сохранили чувство благодарности за те знания, которые от него получили». Но откуда же тогда возникла версия, будто бы Н.А. считал, что он перерос своего Учителя? Я долго ломал голову над этим вопросом. Может быть, поводом послужила следующая ментограмма Уранова:

«Да, ученик может догнать и перегнать своего учителя. Не будем пугаться этого повседневно встречающегося явления²⁶. Каждый передающий знания является учителем. Может наступить такой момент, когда ученик вместит все знания учителя, и последнему уже нечему будет его учить. Может наступить такой момент, когда ученик превзойдет знание своего учителя и станет сам его учителем, а учитель учеником своего ученика.

Все зависит от духовного потенциала и его проявления на Земле. Платон какое-то время был учеником Сократа, но в то время как Сократ не достиг степени Посвящения, Платон сделался Великим Посвященным»²⁷.

Почему недоброжелатели Уранова решили, что это относится к самому Уранову и его Учителю Борису Николаевичу Абрамову, — остается только гадать. Впрочем, когда хотят оклеветать человека, любой предлог кажется подходящим.

Говорят также о медиумизме. Так говорят те, кто либо не читал произведений Уранова, либо полностью лишен способности распознавания. Николай Александрович не боялся клеветы и был готов к ней. В стихотворении «Приказ» (1960 г.) он писал:

Понятно, что, когда нападают враги, надо защищаться. А что делать, когда нападают друзья? «Что делать с теми, кто нападает на вас? Невежество остается невежеством везде. Против невежества друзей защищайтесь знанием и молчите там, где это знание будет не по сознанию оппонентов. Остальное предоставьте времени и пространству»²⁸. Удары врагов и удары друзей закаляют дух человека. Еще в молодости Уранов написал стихи:

Спустя 20 лет, уже пройдя лагеря и выйдя на свободу, Уранов возвращается к той же теме, но уже в ином ракурсе.

Это стихотворение можно считать программой жизни Николая Уранова.

Николай Уранов прожил достойную жизнь, полную творческих исканий, борьбы и трудов. Он оставил после себя очень ценное наследие. Хорошо сказал о нем А.П. Хейдок: «На его долю выпало немало испытаний, которые он переносил с твердостью и мужеством. Истинно, о нем можно сказать, что он прошел жизнь, как по струне бездну, — красиво, бережно и стремительно»²⁹.

¹ Хейдок А.П. Жизнь-подвиг. Цитируется по рукописи. Архив Л.М. Гиндилиса.

⁴ Абрамова Н.И. Письмо Л.И. Зубчинской. 28.03.1982. Архив Л.М. Гиндилиса.

⁶ Уранов Н. Письмо А.П. Хейдоку от 24.10.1972 / Уранов Н. Нести радость. Рига, 1998. С. 31.

⁸ Долгин Ю.И. Воин Света // Дельфис, 1995 № 1 (3). С. 38.

⁹ Уранов Н. Размышляя над Беспредельностью. Т. 1. М., 1999, § 18. С. 240—241.

¹⁰ Уранов Н. Размышляя над Беспредельностью. Т. 7, § 287. (Готовится к печати.)

¹¹ Уранов Н. Размышляя над Беспредельностью. Т. 7, § 287. (Готовится к печати.)

¹² Уранов Н. Предисловие / Уранов Н. Размышляя над Беспредельностью. Т. 4. М., 2002. С. 11.

¹³ Хейдок А.П. Жизнь-подвиг. Цитируется по рукописи. Архив Л.М. Гиндилиса.

¹⁴ Уранов Н. О качествах и свойствах. Рукопись. Архив Л.М. Гиндилиса.

¹⁸ Зубчинская Л.И. Письмо Н.И. Абрамовой. 8.06.1981. Архив Л.М. Гиндилиса.

¹⁹ Уранов Н. Размышляя над Беспредельностью, 287.

Доклад на Философских чтениях, посвященные Н.А.Уранову, Б.Н.Абрамову, А.П.Хейдоку (26 марта 2006 г. Санкт-Петербург)

Богатыри Духа

Л.М.Гиндилис

действительный член Академии космонавтики

Позвольте приветствовать Вас, собравшихся на эту конференцию, посвященную творчеству Бориса Николаевича Абрамова, Альфреда Петровича Хейдока и Николая Александровича Уранова - трех Больших Человеков, Богатырей Духа, творивших на ниве Эволюции во имя будущего человечества.

Судьбе было угодно свести их в одно время и в одном месте - в послереволюционном Харбине. Борис Николаевич и Альфред Петрович были вынесены туда волнами гражданской войны, а Николай Александрович родился близ Харбина в семье служащего Восточно-Китайской железной дороги КВЖД. Борис Николаевич Абрамов и Альфред Петрович Хейдок были учениками Николая Константиновича Рериха, а Николай Александрович Уранов - учеником Бориса Николаевича и другом Альфреда Петровича. Все трое прошли через суровые испытания, и в средине прошлого века вернулись на свою историческую Родину, в Советский Союз.

Мне посчастливилось познакомиться и близко знать Альфреда Петровича Хейдока и Николая Александровича Уранова. От них же я узнал о Борисе Николаевиче Абрамове задолго до того, как его произведения, его Записи были опубликованы, и его имя стало хорошо известно среди рериховцев.

С Альфредом Петровичем я познакомился в конце 1970-х годов в Москве. Это был могучий старец с длинной седой бородой, похожий на библейского патриарха. От всего его облика веяло какой-то былинной мудростью, и беседы с ним оставляли сильное впечатление. Вспоминаю одну из них. В то время по Москве ходил машинописный текст "Третьего предупреждения человечеству". В нем были положения, созвучные Живой Этике, но было что-то, что вызывало сомнения в Источнике. Я предложил Альфреду Петровичу прочитать послание и высказать свое мнение. Он охотно согласился. Сел в кресло, прикрыл глаза и стал слушать. Слушал внимательно, не перебивая и не комментируя. Когда я кончил, он долго молчал, а потом тяжело вздохнул и произнес только три слова: какая бездуховная вещь!

Наше общение было недолгим: вскоре он вернулся в г. Балхаш, где проживал в то время. Уезжая, Альфред Петрович оставил свой адрес, и мы с ним переписывались, обсуждая многие волнующие нас темы. А потом, летом, он пригласил меня к себе в Балхаш. Жил он в семье сына в трехкомнатной квартире, где занимал отдельную комнату. Нам с женой тоже выделили комнату. В то время я вставал в 4 часа утра, Альфред Петрович значительно позже, где-то в 7, в половине 8-го. Он предупредил меня, что с 8 до половины 9-го его нельзя беспокоить. В это время это Альфред Петрович сидел перед Ликом Учителя. Он называл это Высоким Собеседованием.

Через несколько дней после моего приезда Альфред Петрович дал мне прочесть некие записи, ничего не сказав об их источнике. Это были ментограммы Бориса Николаевича Абрамова. Сам Борис Николаевич не употреблял этот термин, он принадлежит Николаю Александровичу Уранову. Борис Николаевич называл свои Записи "восприятиями". Но Альфреду Петровичу нравился термин "ментограммы". Прочтя эти записи, я был поражен, ибо в них явно чувствовался дух Учения. Некоторые фрагменты показались мне очень похожими на стиль Николая Константиновича Рериха. Я сказал об этом Альфреду Петровичу. Он не стал возражать, сказал только, что записи исходят из самого Высокого Источника. Только позднее, когда были опубликованы "Грани Агни Йоги", я убедился, что часть бесед шла от имени Гуру и Матери Агни Йоги. Когда я уезжал, Альфред Петрович подарил мне машинописную копию части этих фрагментов. Я считал невозможным оставлять такое богатство только в личном пользовании, и когда в Москве был создан Советский Фонд Рерихов (впоследствии переименованный в МЦР), передал туда копии записей Б.Н.Абрамова. Это было за несколько лет до опубликования "Граней".

Там же, в Балхаше, Альфред Петрович познакомил меня еще с одними Записями. Это были ментограммы Николая Уранова, впоследствии вошедшие в книгу "Жемчуг исканий", а также фрагменты его размышлений над "Беспредельностью". Они произвели на меня не менее ошеломляющее впечатление, чем Записи Б.Н.Абрамова. Я вдруг почувствовал, что, несмотря на уход из жизни Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов, прямая связь с Источником, из которого они черпали, не нарушена. Учение продолжается. На Земле есть люди, которые продолжили дело Елены Ивановны. Я поделился этими мыслями с Альфредом Петровичем, и он подтвердил, что это так.

Здесь надо сделать одно отступление. В Живой Этике говорится, что в жизни ученика наступает такой момент, когда он начинает слышать "голос Учителя Незримого..." (АИ, 185), иначе говоря, у него начинает работать Пространственный провод. Нельзя путать это с медиумизмом, что часто делают люди, не обладающие распознаванием. Конечно, уровень восприятия каждого такого приемника будет соответствовать уровню его сознания. В этом смысле всегда надо отдавать себе отчет, насколько несоизмеримо высок уровень сознания Матери Агни Йоги. В III части "Мира Огненного" говорится: "Среди приемников Учения есть много русл; каждое русло имеет свое особое свойство и назначение. Но океан мысли Учения может быть дан только через самый близкий источник. Много ветвей и способов сообщений, и особые свойства русл указывают на ограничения восприемников. Функции тех огненных приемников, которые могут воспринимать океан мысли Учения, являются главными объединителями Высших сил с миром земным. Не трудно проследить, как шли эти иеровдохновения, и не трудно проследить, как шли носители огненного сознания." (МО III, § 15). Там же дается дополнительное разъяснение: "Преемственность Учения, так же как и явление магнитного полюса для утверждения огненных манифестаций и для проведения высших законов могут быть даны лишь огненному духу, связанному с Иерархией тысячелетиями. Тысячелетиями тянется напряженное огненное действие. Тысячелетиями куется объединение сознания. Тысячелетия сердца сливаются в едином Великом Служении. Непреложен закон космический, и нужно понять, что преемственность утверждается веками. Есть много посягателей на это великое право, но космическое право дается творцу Огненного Мира." (МО III § 21).

Я спросил Альфреда Петровича, знает ли он этого человека. - Да, ответил Альфред Петрович,- это мой друг. И неожиданно добавил: хотите, я Вас с ним познакомлю. Поздней осенью Альфред Петрович поехал к Николаю Уранову. Он взял мою фотографию и данные для составления астрологической карты. В декабре от него пришло письмо. Он писал, что Николай Александрович приглашает меня к себе, и чтобы я предварительно написал ему. Я немедленно это сделал и получил очень вдохновляющий ответ. Между нами началась переписка. Одновременно я стал готовиться к поездке в Усть-Каменогорск. Можно было взять отпуск, но имелась одна трудность: Николай Александрович предупредил, что остановиться у них я не смогу. Это было понятно. Никаких знакомых в городе у меня не было. Остановиться в гостинице без командировки было невозможно. Никаких учреждений в городе, связанных с нашим институтом не было. Я пошел во Всесоюзное общество "Знание", по путевкам которого часто выезжал в различные города для чтения лекций, и попросил, чтобы меня отправили в Усть-Каменогроск.

Просьба была удовлетворена, мне утвердили две темы: "Поиски внеземных цивилизаций" и "Проблема НЛО". Особенно удивительным было последнее, ибо все знали, что моя позиция не соответствует официальной точке зрения. Я не разделял крайностей, которые допускали некоторые самодеятельные лекторы, но был твердо убежден и всегда отстаивал мысль, что НЛО - это важная проблема, требующая серьезного научного изучения. Впоследствии у меня были очень интересные беседы с Н.А. об НЛО, но это отдельная тема. С некоторыми его мыслями, о которых он писал в своих письмах, можно познакомиться в книге "Нести Радость".

Из Москвы в Усть-Каменогрск был прямой рейс, но я сделал "небольшой крюк" и заехал к Альфреду Петровичу в Балхаш, а оттуда самолетом Ташкент-Барнаул прибыл в Усть-Каменогрск. До гостиницы добрался в начале ночи, но, как ни странно, мне был забронирован отдельный номер. На следующий день, с 8 утра начались лекции на предприятиях города. Только в 8 вечера я освободился и тут же из гостиницы позвонил Н.А. К телефону подошла Лидия Ивановна и сказала, что Н.А. меня ждет. Я взял такси и минут через 10-15 был у его дома. Когда я вышел из машины, откуда-то сверху раздался голос: заходите сюда, в этот подъезд. Это Николай Александрович, несмотря на зимнюю стужу, вышел на балкон, чтобы направить меня. Я поднялся на второй этаж. Меня встретил высокий, крепкий пожилой человек в свитере и белой медицинской шапочке, слегка сдвинутой на лоб. После первых приветствий он представил Лидию Ивановну, но она быстро ушла, оставив нас вдвоем. Я успел только разглядеть, что она моложава и очень красива. О чем мы говорили в тот вечер, я не помню. Беседа затянулась на несколько часов. Николай Александрович вынужден был даже изменить свой режим. Обычно он ложился в 22 часа, а вставал часа в 2-3 ночи и занимался до 7-8 часов утра. На следующий вечер, после лекций, я вновь был у Н.А. И так всю неделю, а перед отъездом провел у него весь день. Кажется в этот день, проходя мимо фонтана, я увидел радугу и принял это за хороший знак. При встрече сразу поделился с Н.А. Но он почему-то даже рассердился:

Так я понял, что, кроме физической, вероятно, бывает еще тонкая радуга, которую я по своему состоянию не мог видеть, и Н.А. это знал. Он был благожелателен, но строг и не любил, когда люди приписывали себе несуществующие достижения. А среди тех, с кем ему приходилось общаться, были и такие. Когда я уезжал, Николай Александрович подарил мне портрет Учителя и пригласил летом приехать вместе с женой в Урангу. Так они с Лидией Ивановной называли свой дачный приют.

Мы приехали туда в середине августа 1980 г. Сейчас это большой дачный поселок, а тогда была небольшая деревня. Николай Александрович и Лидия Ивановна жили в старом деревенском доме, который им удалось купить за сравнительно небольшую цену и потом долго приводить в порядок, делая его пригодным для жилья. На участке был еще один недавно построенный небольшой, но очень уютный домик для гостей. Там мы и остановились. Участок располагался на краю деревни. Колодца на нем не было. Речная вода, куда сбрасывали промышленные отбросы с металлургических заводов, была непригодна для питья. От участка по берегу реки Ульбы вела горная тропа. Там на крутом берегу Лидия Ивановна нашла ключ, Николай Александрович придел туда трубу, получился удобный источник. Туда километра полтора Николай Александрович ходил за водой с 10-литровыми бидонами. И это после 2-го инфаркта! Местность вокруг была очень красивая. Николай Александрович очень любил эти места.

Мы прожили там две недели, заполненные трудом и очень ценными для меня беседами. Меня интересовали проблемы космогонии. К тому времени я прочел "Чашу Востока". Грандиозная картина метафизической космогонии захватывала воображение. Но оставалось много вопросов. Николай Александрович отвечал с той степенью исчерпанности, которая была для меня доступна. Но сам он в беседах не поднимал космогонических вопросов. Он рассказывал о жизни, о людях, с которыми его свела жизнь, о различных поучительных историях. Иногда я недоумевал - зачем мне это нужно? Но из уважения внимательно слушал. Только много лет спустя я понял, что Николай Александрович учил меня жизни, учил, как надо поступать в тех или иных случаях. А сведения, которые он сообщал по ходу бесед, оказались в дальнейшем весьма полезны.

Николай Александрович не стал скрывать от меня и проблемы, которые возникли в его отношениях с Борисом Николаевичем Абрамовым из-за навета "друзей". Чувствовалось, что он очень переживает, но в его словах нельзя было найти и тени обиды, а тем более какого-то осуждения. Он верил, что все должно проясниться и терпеливо ждал, когда это произойдет. Сейчас, когда всё уже давно осталось позади, некоторые люди бесцеремонно пытаются влезть в отношения между двумя Подвижниками, раздувают "конфликт", которого на самом деле не существовало, и самоутверждаются как якобы борцы за чистоту Учения, даже не подозревая, что идут на поводу у темных сил, которые всюду стремятся сеять ложь и разъединение. Оставим их заниматься своим делом. Тот, кто хочет знать правду, может познакомиться с материалами на сайте Николая Уранова и главное найти ответ в произведениях самого Николая Уранова, ибо ничто не может лучше характеризовать человека, чем его дела и его творчество. О Борисе Николаевиче рассказывала мне и Лидия Ивановна Уранова, ведь она тоже была его ученицей. И это всегда были слова полные любви и благодарности. Не буду говорить об этих беседах. Приведу небольшой фрагмент из ее выступления на собрании Рериховского кружка г. Усть-Каменогорска. "Хочу сказать несколько слов о нашем Руководителе Борисе Николаевиче Абрамове. В своей жизни я встретила только трех людей, которые были преданы Учению безраздельно. Это были Б.Н.Абрамов, А.П.Хейдок … и Уранов. <…> Сегодня я впервые упомянула своего Учителя, земного учителя, или Руководителя Бориса Николаевича Абрамова только лишь потому, что теперь вышли его книги, в которых обозначен его духовный опыт. А до этого времени лишь три, четыре самых близких человека знали о моем земном Учителе, ибо это понятие для нас было свято, такие правила были в нашей школе ученичества."

Следующей зимой я вновь приезжал в Усть-Каменогорск, тоже по линии общества "Знание". На этот раз меня заслали в город Зыряновск, в семи часах езды от Усть-Каменогорска. Теперь я уже не мог каждый вечер встречаться с Н.А. Только перед отъездом провел у него два дня. Он уже чувствовал себя плохо. Ему даже трудно было сидеть, большей частью лежал на диване. При прощании он вновь пригласил меня в Урангу. Но увидеться больше нам не довелось. В начале июня у него произошел обширный инфаркт, и 6 июня он ушел из жизни. Уход его был неожиданный. Мне казалось, что сам Николай Александрович рассчитывал поработать на земном плане еще лет десять.

Можно разрушать, а можно утверждать. Конференция собралась, чтобы отдать должное трем Подвижникам и утвердить их имена. Да будет так. Спасибо.

Памяти Лидии Ивановны Урановой-Зубчинской

«В канун Рождества, когда все вспоминали звезду

Вифлеема, на небе тихо зажглась еще одна звезда»

6 января 2014 года в г.Усть-Каменогорске на 89 году ушла из жизни Лидия Ивановна Уранова-Зубчинская. Вместе с Николаем Александровичем Урановым (Зубчинским), чьей женой, другом и соратником она была, Лидия Ивановна входила в дальневосточную (харбинскую) когорту последователей Николая Константиновича Рериха. Она была ученицей Бориса Николаевича Абрамова.

Лидия Ивановна в девичестве Прокофьева родилась 5 апреля 1925 года в г. Харбине. Ее отец работал главным бухгалтером в торговой фирме «Чурин и Ко». Мать родом из Сибири, работала там же. Ветры гражданской войны на Дальнем Востоке, занесли их в Манчжурию, в город Харбин. Мама Лидии Ивановны была необычной женщиной. Не всегда понимая умом устремления дочери, она сердечно поддерживала ее во всех перипетиях нелегкой жизни.
В 1934-1935 годах, когда в Харбин приезжал Николай Константинович Рерих, Лидии Ивановне было всего 9-10 лет, но это событие оказало косвенное влияние на ее жизнь. Лидия Ивановна училась в колледже ХСМЛ (Христианский Союз Молодых людей) одновременно на трех факультетах: коммерческом, литературном и философском. Преподавание велось на английском языке. Там она познакомилась с Борисом Николаевичем Абрамовым. История этого знакомства, по-своему, знаменательна. На последнем курсе, те, кто шел на медаль, должны были писать реферат, что-то вроде дипломной работы в советских вузах. Лидия Ивановна выбрала тему «Четвертое измерение». Борис Николаевич, который в то время работал в администрации колледжа, заинтересовался студенткой, избравшей такую необычную тему, и пригласил Л.И. на собеседование. Как раз в это время Л.И. осталась без руководителя. Борис Николаевич предложил свою помощь, дал нужную литературу и консультировал её. Они начали встречаться и беседовать. Б.Н. рассказывал Л.И. о бесконечности пространства, об его наполненности, о силе мысли, об Огне, о бесконечности Вселенной и о том, что после смерти жизнь продолжается в иных мирах, иных измерениях. «Постепенно,– вспоминала Л.И., – для меня начал открываться новый мир; многие вещи, о которых я смутно догадывалась, получили подтверждение, и жизнь моя наполнилась новым смыслом и большой радостью оттого, что в нее вошел такой удивительный человек». После окончания колледжа Лидия Ивановна работала переводчиком в фирме «Чурин и Ко». Их встречи с Б.Н. продолжались. В обеденный перерыв Лидия Ивановна приходила в кабинет Б.Н., и они беседовали на разные духовные темы.
В июле 1944 года, перед отъездом на дачу, Борис Николаевич познакомил Лидию Ивановну со своим учеником Николаем Александровичем Зубчинским, которого он попросил позаниматься с Л.И. живописью. Можно не сомневаться, что это знакомство было не случайно. Молодые люди полюбили друг друга. Вернувшись осенью в город, Борис Николаевич благословил их на брак. Они поженились 2 марта 1945 г. Теперь они уже вместе продолжали встречаться с Б.Н. В августе 1945 г. Советский Союз вступает в войну с Японией. 9 августа советские войска вошли в Манчжурию. 2 сентября, через полгода после свадьбы, Н.А. арестовывают по ложному доносу, якобы за сотрудничество с японцами, и отправляют в сибирские лагеря без права переписки.

Лида Зубчинская. Примерно 1951 г. Фото из личного архива Е.И.Рерих

(Архив МЦР «Фамильный фонд семьи Рерихов». Фонд №1. Оп. 6 Фотографии, ед. хр. 997)

К Лидии Ивановне Борис Николаевич относился с любовью и ценил ее. В письме Е.И.Рерих от 25.02.1951 г. он пислал: «Посылаю Вам карточку Лиды; давно хотел послать, да то она не давала, то еще что-то мешало. Теперь она чувствует себя неважно…Жаль ее: молодая и почти калека, это при ее-то энергии и желании учиться. Как-то замечательно хорошо перерисовала картину “Сострадание”. Кроме музыки ее страшно интересует медицина, она прирожденный врач и мечтает о высшем медицинском образовании, но пока довольствуется низшим, т.к. учиться негде. Я это на себе испытал. Года два назад у меня пошла кровь из легких без всякой видимой причины и без всяких намеков на туберкулез. Если бы Вы видели. Она ухаживала за мной как опытнейший медик, и я чувствовал себя в опытных руках, а ведь она еще и не начинала учиться на фельдшера. Моих близких любит и почитает». (Архив МЦР. Дело № 2184. лист 38). Елена Ивановна отметила положительные качества Лиды Зубчинской. В одном из писем Б.Н. она сообщала: «Мила прислала фотографии сотрудников и краткое описание их особенностей. Характеристика их кажется мне справедливой. Конечно, сама Мила и Лида Зубчинская положительные и способные люди. И могут быть полезными работницами и сотрудницами.» (Письмо Е.И.Рерих к Б.Н.Абрамову от 17.11.1953 // Архив МЦР. Дело № 2186. Лист 56).

После ареста мужа Лидия Ивановна жила в Харбине. Она окончила медицинский институт и работала врачом в русской больнице. После её закрытия, Л.И. одну из персонала, взяли на работу в китайскую больницу, где она проработала до отъезда в Советский Союз. Для этого она изучила китайский язык. О Николае Александровиче не было никаких вестей, т.к. он был осужден без права переписки. Не было известно жив он или нет. Но Лидия Ивановна верила, что он жив и, несмотря на лестные предложения о замужестве, хранила верность возлюбленному. Между тем, Николай Александрович мучился сомнениями, особенно острыми, в первые дни заключения. Они нашли отражения в его стихотворении «Семидесятый день».

Со временем острота боли поутихла, ее сменила уверенность грядущей встречи где бы то ни было, здесь на Земле или в иных мирах. Спустя десять лет заключения, он пишет стихотворение «В десятый раз».

К концу заключения, когда режим несколько ослаб, Николаю Александровичу удалось переправить письмо на волю. Оно достигло Харбина. Лидия Ивановна ответила, что ждет, и стала собираться в дорогу. Письмо вызвало бурю радости у Н.А., которая нашла отражение в его стихотворении «Победа».

В одном из писем Е.И.Рерих с сожалением констатирует, что молодые люди, едущие в Советский Союз, наслышавшись о царящих здесь порядках, боятся брать с собою книги Учения. Лидия Ивановна, несмотря на то, что она ехала в режимную зону, с престарелой матерью, не побоялась взять книги Учения, Тайную Доктрину и рукописи трудов Н.А. Это было не просто не только из-за проблем на томожне, но и потому, что Зубчинские все время находились на подозрении у соторудников КГБ. Когда угроза ареста стала реальной, они вынуждены были оборудовать в тайге тайник и спрятать там книги. К счастью, все закончилось благополучно чудесным образом.

После приезда к Николаю Александровичу в поселок Вихоревка, Иркутской области, Лидия Ивановна устроилась работать врачом в лагерную больницу. Ей приходилось лечить заключенных и политических, и уголовников. Нравы были грубые, и она прошла суровую школу жизни. Там же работал Николай Александрович фельдшером в физиотерапевтическом кабинете. В 1956 г. после ХХ съезда партии Николай Александрович был реабилитирован, как невинно осужденный. Зубчинские вели замкнутый образ жизни, изучали духовную литературу, ходили в лес на природу. Николай Александрович писал стихи, повести, очерки на темы Учения. Иногда их посещали друзья, родные.
В 1971 г., после выхода на пенсию, Зубчинские переехали в г. Усть - Каменогорск (Восточный Казахстан), осуществив свою давнишнюю мечту быть поближе к Алтаю. В 1974 г. они ездили в Москву на празднование столетнего юбилея Николая Константинович Рериха. Краткое пребывание в мегаполисе плохо сказалось на их здоровье, и больше они никуда не выезжали.
В предгорьях Алтая, в живописном ущелье горной реки, супруги приобрели усадьбу и создали там трудовую общину для близких по духу и сознанию людей. Назвали это место «Уранга». Чистота воздуха, шум реки, близость гор, леса вдохновляли на труд, на творчество, способствовали устремлению к Духовным Высотам. Принимали друзей – единомышленников, много беседовали с ними на темы Учения, трудились физически на земле и на благоустройстве жилища. Продолжалась большая творческая работа. Здесь Николай Александрович завершил свой многолетний труд «Размышляя над Беспредельностью».
После ухода в 1981 году Николая Александровича, Лидия Ивановна семь долгих лет боролась за Урангу, которую пытались отнять местные власти, и отстояла её. Одновременно работала над творческим наследием Николая Александровича. Она напечатала на пишущей машинке его рукописные труды, подготовив их к печати. Впоследствии они были изданы.
Со временем подошли молодые единомышленники, Лидия Ивановна объединила их в Рериховский кружок и вела его в течение двадцати лет. Она выступала с замечательными докладами на темы Учения, о Великих Учителях, о Космических Законах и др. И всегда вызывала неподдельный интерес у слушателей. Её любили, ценили и уважали друзья, она же всех объединяла своей любовью, щедро делилась своей мудростью, примиряла и направляла на Путь. Лидия Ивановна была истинным Духовным Водителем! Каждое лето, как и при Николае Александровиче, Лидия Ивановна выезжала в Урангу и там с ней были верные друзья-помощники
В последние годы, тяжело болея и не переставая трудиться на духовной ниве, Лидия Ивановна понимала, что она скоро уйдет, и готовилась к этому. Готовилась, думая о Высоком Водительстве, «о Водительстве Того, с кем я прошла всю жизнь с 6-ти лет, – писала она.– Очень хотелось бы не потерять эту нить, ни при каких обстоятельствах. А физические страдания, связанные с возрастом и приобретёнными болезнями, их надо терпеть» (из письма 26.09.2013). И в одном из последующих писем она подтвердила: «Да, с раннего детства, лет с 5-ти, со мной был Сергий во все времена моей жизни. Он помог мне пережить трудности и опасности на моём пути, без Него не мыслю существования, надеюсь, что и при уходе Он не оставит меня. Очень важно понимание понятия "хор сердец". Все звучат по-разному, но даже малое сознание должно быть ценимо и не отвергаемо. Так и к нам относятся на Небесах, ибо Там царит Любовь, которая может всё». (из письма 20.10.2013). Знаменательно, что Лидия Ивановна ушла в год 700-летия со дня рождения Преподобного Сергия Радонежского. Она немного не дожила до столетнего юбилея своего мужа Николая Александровича Уранова – 20 марта 2014 г.

Хорошо сказал на прощании с Лидией Ивановной ее близкий сотрудник и ученик: «О Лидии Ивановне Зубчинской можно говорить много и многим, только вряд ли удастся рассказать о том, кем была на самом деле Лидия Ивановна. Точно мы можем сказать лишь о том, что она обладала большим жизненным опытом, тем опытом, из которого произрастает знание; на Востоке это называется мудростью. И при этом её неотъемлемыми качествами были скромность, простота, полное неприятие напыщенности, вульгарности, и иных свойств из этого ряда. Нас она просила проводить её так же скромно и, желательно, в тишине.
И если бы нас спросили, что же составляло сущность Лидии Ивановны? – мы бы ответили – Любовь! И если бы спросили нас, чем движима была Лидия Ивановна? – мы бы ответили – Любовью! И на вопрос, что руководило Лидией Ивановной? – мы отвечаем – Любовь! Любовь – вот тот Бог, который Руководил ею; Любовь – вот тот Бог, за Которым следовала она.
Говоря об уходе Лидии Ивановны, будем помнить, что ушла она только за горизонт нашего земного зрения и нашего земного сознания. Но в мирах иных, нам не видимых, путь её продолжается. И с этого пути она по-прежнему шлёт нам свою Любовь: Любовь, добытую её руками; Любовь, до которой дошли её ноги. И мы тоже можем выбрать этот путь: путь служения в Безмолвии; путь несения Благодати в жизни каждого своего дня».

Когда рождается звезда
Её не виден свет.
И видимым
Он может стать,
Когда звезды уж нет.
Она уйдёт за горизонт
Земного бытия,
Но долго будет
Свет её сиять
И звать ТУДА.

Счастье встречи

Т.И.Луцкая

Автор выражает искреннюю благодарность за помощь и напутствия в написании статьи Льву Мироновичу Гиндилису.

Шли лихие 90-е годы. Перестройка, хаос, уныние и трагедия в сознании многих миллионов людей от разрушения великой державы и ее идеалов…
И в это самое время жизнь приготовила мне, как и моим друзьям, судьбоносную встречу – я познакомилась с Лидией Ивановной Зубчинской. Благодаря ей мы узнали Учение Жизни.
Впервые увидев ее, каким-то внутренним чутьем почувствовала, пришло сознание того, что это человек, рядом с которым мне хотелось всегда идти по жизни.
В чем причина притяжения к Лидии Ивановне? В любви, которую она излучала на все и всех.
Каждого из нас, как магнитом, тянуло к ней, и для каждого из нас у нее были слова привета, любви и утешения. Она стала нам духовной матерью…
После общения с ней мы уходили радостные и одухотворенные новой живительной силой, которой она щедро делилась с нами. Лидия Ивановна говорила: «Моей любви хватит на всех, и еще с лихвой останется». Так и было. Недаром ее девизом было: «Светить всегда, светить везде до дней последних донца!».
Самое трудное искусство в общении – говорить по сознанию. Ведь одинаковых сознаний не существует. Лидия Ивановна, как никто другой, обладала этим искусством, давая каждому из нас ровно столько, сколько ты мог вместить.
Ощущение счастья – вот то чувство, которое приносило общение с Лидией Ивановной.
Жизнь каждого из нас не была безоблачной, но в сердце теперь родилось и жило чувство глубокой защищенности и великого доверия.
С Лидией Ивановной можно было говорить обо всем, она удивительным образом всегда умела почувствовать, что тревожит и тяготит в данный момент, возле нее находилось вдруг разрешение самой сложной жизненной ситуации. Мы все были убеждены в ее абсолютной искренности. В ее облике, словах, походке, речи, во всем сквозило достоинство человека, много испытаний перенесшего в своей душе и превратившего страдания в драгоценные сокровища духа.
А как велико было чувство ее сострадания…
Речь ее была проста и доходчива по сознанию собеседника, в ней не было ни одного лишнего слова, но все было исполнено сердечного огня, высокого смысла жизни.
Лидия Ивановна помогала уметь видеть и достоинства, и недостатки друзей, но при этом любить друг друга, невзирая на слабости и несовершенства:

Так писала она в одном из своих стихотворений и так жила.
Лидия Ивановна своим примером учила нас уметь быть благодарными. Часто вспоминала слова своего мужа и друга Николая Александровича Уранова: «Если человек подал тебе лишь стакан воды, ты должна быть благодарна ему всю жизнь». И это истинно, так должно быть в человеческих отношениях. Верно, что «неблагодарный человек неблагороден».
Организованности, собранности, умению не потерять ни минуты драгоценного свободного времени, как бы тебя ни обременяли страдания физического тела, – мы тоже учились у Лидии Ивановны. Она прошла суровую школу жизни. С юности и до последних дней жизнь ее была заполнена напряженными и плодотворными трудами без всяких поблажек на свое состояние и возраст. Непостижимо сложна была и духовная ноша этой Женщины. От нее мы узнали и уверовали, что любой труд можно и должно выполнить осознанно, вдохновенно и творчески. «Преподобный Сергий трудился на общину, как раб купленный», – об этом впервые услышала именно от Лидии Ивановны. То был завет её жизни.
Сколько же она умела! Была врачом с большим опытом и великолепной интуицией, знала языки, играла на фортепиано, писала стихи, живописала, растила яблони, клубнику, цветы, лечила словом и делом, великолепно шила и вязала, чинила крышу, пекла волшебные пироги…
Но самое главное, с юности ей был известен смысл жизни, избран путь духовного восхождения и Духовный Водитель. Когда её глаза лучились радостью, эта радость заливала все вокруг.
Вспоминается момент: однажды, в конце марта, мы с друзьями шли на встречу с Лидией Ивановной, и такое чувство нас наполняло, что весь мир ликует и поет с нами, предвосхищая беседы о высоком предназначении человека на Земле.
Должна жить радость в человеке: она окрылит и перенесет через пропасти и поможет выдержать все испытания, что уготовит нам жизнь. Недаром сказано: «Стоя у стены плача, помните: радость идет».
Преданность Лидии Ивановны была безгранична. Всю жизнь была преданна своему Учителю. Одиннадцать лет (!!), в самом расцвете сил, преданно ждала мужа, надежду на возвращение которого потеряли уже все близкие и друзья. И преданность победила, она дождалась любимого! Заботливо и профессионально, с любящим сердцем выхаживала Николая Александровича после лагерей и инфарктов, беря подчас на себя и непосильную мужскую работу по дому и в Уранге. Так же преданна была в отношениях с друзьями, говоря: «На этой земле нет ничего дороже любви и дружбы».
На тончайшей ви́не её сердца отзывалось всё: и наши личные дела, и скорбь и заботы мира.
Если ты совершал неблаговидный поступок, или устраивал бурю в стакане воды, или разрешал себе грубое слово, то получал по полной программе. Нет, Лидия Ивановна не читала морали, она с болью в душе помогала увидеть всю неблаговидность твоего поступка, голос ее в этот момент был строг и откровенен. Как же было стыдно за свою несдержанность, эмоциональную распущенность…
Учила нас прощать ошибки и промахи друзей. Ошибки можно простить. «Мы не судьи друг друга». Отношения всегда возможны до тех пор, «пока не пройдена черта предательства».
Как врач и человек, Лидия Ивановна обладала огромным милосердием: к ней шли за советом, лекарством, поставить укол, просто поговорить о жизни.
Ладить умела и с соседями, и с заключенными; нахальных, злобных людей умела поставить на место без гнева, но строго и действенно. Часто слышали мы от Лидии Ивановны слова Елены Ивановны Рерих о том, что «самое большое в мире искусство – искусство творить человеческие отношения». Она сама являла лучший образец этого умения. Широко простиралось творчество её сердечного огня.
С раннего детства и на протяжении всей жизни в доме Лидии Ивановны и Николая Александровича жили братья наши меньшие – птицы, кошки, собаки. Все они были настоящими членами семьи. Когда мы с мужем взяли в дом бездомную собаку, Лидия Ивановна сказала мне: «С ней надо разговаривать, наши собаки понимали значения порядка ста слов и все интонации, вложенные в слова. И прежде всего, её надо любить». Действительно, так и было. Питомцы, жившие в доме Лидии Ивановны, отвечали такой же беззаветной любовью и преданностью своей хозяйке.
Очень рано потеряв любимого мужа, Лидия Ивановна сохранила, оформила и сумела с помощью друзей-единомышленников издать драгоценное по своему значению литературно-философское наследие Н.А.Уранова-Зубчинского – это был подвиг верности любимому.
Такой мы знаем и любим Лидию Ивановну.

В жизни каждого из нас много встреч. И лишь одна бывает главной, судьбоносной. Вот она и произошла.
Двадцать три года длилось счастье встречи… Надо жить так, чтобы встретиться снова.
В душе ее лучится Свет, и этот Свет и ныне светит.

Нести радость

Л.А.Тарасевич

«Нести радость» – так назвала Лидия Ивановна Уранова сборник писем своего мужа Н.А.Уранова. Действительно, отвечая на вопросы своих корреспондентов, он помогал им решать проблемы, заряжал их оптимизмом, иначе говоря – радостью. Обладая талантом проникновения в глубины души и глубины космоса, он отслеживал свои чувства, анализировал их с точки зрения Учения Живой Этики и описывал все происходящее в доступной форме.
После смерти мужа Лидия Ивановна, сохраняя его наследие, вела ежедневную кропотливую работу по систематизации его рукописей. Она собрала очерки в отдельные книги, дала названия, и, когда появилась возможность, труды Уранова были изданы.
В начале 90-х Лидия Ивановна организовала рериховский кружок, была его духовным руководителем, а председателем стал А.Т.Протасов.
В 1995 году на встрече, посвященной дню рождения Н.К.Рериха, прошла презентация двух томов «Огненного подвига» Н.А.Уранова. Появилась реальная каждодневная помощь всем, ищущим свой путь. Ведь Уранов, читая и осмысливая Учение Живой Этики, так описывал пути совершенствования, пути преображения, что его книги можно рассматривать как лучшее учебное пособие для изучающих Живую Этику.
В том же 1995 году был учрежден Международный День Культуры. Нам стали известны Пакт Рериха, защищающий культурные ценности, созданные человечеством, Знамя Мира, собравшее под свою сень борцов за культуру. Рериховцы, вооружаясь знаниями сами, понесли эти знания в школы, колледжи, институты… «Пошли в народ» – как выразилась Лидия Ивановна. Были проведены десятки выставок картин (репродукций) Н.К.Рериха. Идея сохранения культурных ценностей, выдвинутая Рерихом, дошла до каждого учащегося нашего города. Надо было видеть глаза детей, их радость, когда они слышали, что школы, музеи и персонал должны быть охранены во время военных действий. Знамя Мира охранит и защитит!
Рериховский кружок собирался один раз в месяц. В программе встреч обычно был доклад на тему Учения, сообщение о каком-либо учёном, композиторе, художнике, писателе. Доклады сопровождались фильмами, стихами, музыкой, картинами. В конце встречи давалось домашнее задание на предстоящий месяц: утверждать в себе какое-то положительное качество и бороться с противоположным отрицательным свойством.
Встречи всегда были интересными, наполненными лучшими чувствами. Когда Лидия Ивановна читала доклад, её слушали затаив дыхание; в аудитории стояла звенящая тишина. Она говорила негромко, просто, кратко, ясно и чётко. Речь текла спокойно и плавно, без эмоций. Всё, о чём она говорила, было доступно, понятно и хорошо запоминалось, создавая особое настроение. Если она говорила о труде, то хотелось трудиться и трудиться… Если читала лекцию о радости, то музыка радости долго звучала в душе.
Кроме встреч в кружке, с близкими друзьями она проводила беседы наедине, приглашая к себе домой или беседуя по телефону. Иногда звонила сама, и можно было позвонить ей. Ограничений не было. В личных беседах она отвечала на вопросы, рассказывала о своей жизни, о людях, встречавшихся на жизненном пути. Лидия Ивановна с душевной теплотой вникала во все жизненные проблемы собеседника. Её сердечный интерес, искреннее желание помочь, сострадание – всё располагало к откровенности.
Её советы как более опытного, знающего человека и как врача всегда были мудры и жизненны. Собеседник уходил от нее всегда окрыленным. Часто она отвечала на вопросы, ещё не заданные ей, и удивление приходило позже…
Она говорила:
1. В Учении Живой Этики на первом месте стоит самосовершенствование.
Совершенствуя себя, надо устанавливать гармоничные отношения в семье, в коллективе, где работаешь, никак не показывая и не выпячивая свои знания, свою принадлежность к Учению. Надо собой являть Учение.
2. Учение состоит из двух ступеней: Этики и Йоги. Овладевать этикой могут все. Каждый может учиться у всех людей, у одних – как надо поступать, у других – как не надо. Но овладение второй ступенью – йогой должно проходить уже под руководством Учителя.
3. Надо любить всех людей. Но легко любить людей достойных, великих… А как любить людей из близкого окружения, отягощенных различными недостатками? Надо найти в человеке что-то хорошее, близкое и понятное вам. Например, любовь к цветам, к животным. Эти общие интересы и будут тропинкой к человеку.
4. Людей совершенных нет. Надо мысленно увеличивать их достоинства и уменьшать недостатки, иметь «глаз добрый».
5. Чтобы достичь единения, надо в каждом человеке найти его лучшие качества, не обращая внимания на недостатки. Всё лучшее будет объединять. Если в какой-то конкретной группе учеников единение не достигается, то надо вспомнить о единой цели, о том, что, может быть и разными тропинками, но все вы идёте по пути Учения, в одном направлении.
6. Цементирование пространства. Размышляя о великих людях, сочиняя стихи, продумывая предстоящий доклад, совершенствуя методы труда, мы наполняем своими мыслями пространство. Благо, когда мысли высокие, а чувства прекрасные.
7. Ученик должен своей жизнью являть пример для других. Раньше для несения подвига люди уходили в пустыни, в монастыри. Сейчас ученик должен жить обычной жизнью в обществе, должен постараться стать лучшим в профессии, внося гармонию в трудовой коллектив. Важ-но, чтобы на путь Учения встали учителя, врачи, строители и т. д., то есть чтобы Учение пронизывало всю жизнь.
8. Все миры, все люди находятся на испытании. Поэтому ничего не надо бояться. Не будет больше того, что допущено Кармой. Каждому ученику даются такие обстоятельства, в которых его дух совершенствуется наилучшим образом.
9. Что такое самоотречение? Это борьба с самостью, то есть надо думать не о себе, а о других.
10. Жизнь – это бурное море. Учите детей «плавать», усматривать опасности и преодолевать их. Совершив ошибку, не предаваться отчая-нию, а делать вывод и двигаться вперед.
11. Учение Живой Этики – учение о сострадании и милосердии. Не судите друг друга, а любите. «Не судите, да не судимы будете».
Лидия Ивановна придавала большое значение работе малых групп, называя это школой Единения и Сотрудничества. Желающие могли встречаться по 2–3 человека и работать над Учением и над качествами, обсуждать интересующие их вопросы.
В феврале 1999 года Лидия Ивановна заболела. Её положили в больницу: обширный инфаркт. Она пролежала почти три недели. Дру-зья дежурили первое время днём и ночью. Когда ей стало легче, но опасность ещё не миновала, она продиктовала обращение к кружковцам, озаглавив его «Несколько слов от Лидии Ивановны»:
«Дорогие мои!
Сегодня я не могу быть вместе с вами, но назрела необходимость сказать несколько слов для тех из вас, кто начал заниматься в малых группах по совету Елены Ивановны. Сначала у вас всё будет идти хорошо, но пройдет какое-то время, и незаметно будут накапливаться маленькие неудовольствия друг другом. Кому-то покажется, что вы не всё делаете правильно. У кого-то будет возникать желание заниматься чем-то другим. Вы начнете находить друг у друга недостатки, и постепенно единение ваше будет ослабевать. Будьте бдительны и не дайте тёмным радостно хлопать в ладоши, оттого что им удалось нарушить хотя бы маленький очаг Единения. Пространственная ценность таких очагов единения настолько велика, насколько многие из вас ещё не осознают этого. Только таким путём вы можете научиться истинному сотрудничеству, терпению, терпимости, любви друг к другу, то есть дисциплине духа, без которой невозможно начать истинное следование по пути Агни-Йоги, к чему, я уверена, вы искренне все стремитесь.
Наш путь – это путь по струне над бездной, поэтому научитесь быть постоянно бдительными. 09.02.1999.»
К счастью, она тогда выздоровела и пробыла с нами ещё 15 лет, даря нам любовь и радость. Радость она просто излучала.

Мои воспоминания об Уранге

О.Н.Шеховцов

В 1990 году, в силу некоторых проблем, я начал поиск смысла жизни. Пошли интересные встречи. Но то, что произошло год спустя, изменило всю мою жизнь.
Один из моих новых знакомых предложил мне посетить рериховский кружок в городе Усть-Каменогорске. Он давал мне до этого несколько книг Учения, и оно меня сильно заинтересовало. Осенью 1991 года я встретился с Лидией Ивановной Урановой-Зубчинской. Таких людей я до этого не видел, и вряд ли ещё в этой жизни встречу. Было чувство, что она заполняет всю комнату светом. «Дореволюционная российская знать, вот какова она была тогда» – мелькнула мысль в голове. Это касалось, конечно, больше внешности. А то, что касается огромного внутреннего богатства, открывается до сих пор, даже после её ухода в Высший мир.
Я стал прилежно посещать занятия кружка. Мы очень сдружились ещё с одним замечательным человеком Александром Тихоновичем Протасовым, который стал для меня на всю жизнь Старшим Другом и много помог мне и многому научил, за что я ему очень благодарен.
После занятий Лидия Ивановна спрашивала, есть ли у кого вопросы. Можно было подойти и поговорить на волнующие темы. Интересный факт: практически после каждого занятия у меня возникал вопрос, и каждый раз происходило то же самое – я уже собирался подойти, что-бы спросить, как начинал понимать, что же здесь неясного. Лидия Ивановна заметила это, и однажды сама пригласила меня на беседу.
Спустя 2–3 года Лидия Ивановна через Александра Тихоновича неоднократно приглашала меня в Урангу, но мы семьёй каждый выходной ездили в деревню недалеко от Усть-Каменогорска, помогали родственникам по хозяйству, а взамен имели продукты. Времена были непростые, 90-е годы.
В 1994 году встал вопрос о переезде в Германию. Я видел знаменательный сон и понял, что придётся уезжать. Очень не хотелось покидать близких мне людей, круг которых к тому времени расширился. В 1995 году, с Благословения Лидии Ивановны, 24 марта я отправился в дальний путь.
Началась новая жизнь. Если бы не новые проблемы – а надо было улучшить знание языка, получить специальность, устроиться на работу и т. д. – то я бы просто умер от тоски. Так не хватало мне моих Дорогих.
Наконец-то сложились обстоятельства, и в 1998 году мне удалось побывать на Родине. Радость встречи была неописуема. (Когда прибыли на место, то я вспомнил, что забыл багаж в аэропорту, пришлось возвращаться. Хотя не замечал за собой раньше рассеянности.) Я побывал впервые в Уранге.
После этого каждый свой отпуск я бывал там. Это чувство, когда тебя по-настоящему ждут, стало очень знакомым. Когда ты ради встречи готов преодолеть всё.
Я редко вижу сны, точнее, редко запоминаю. Перед одним из таких вылетов на Родину мне очень ярко приснилось крушение самолёта. Утром я сильно переживал. Но сомнений не было. Взял сумку, простился с родителями и отправился в путь. Что это было, до сих пор не знаю.
Попытаюсь вкратце охарактеризовать Урангу. Попадаешь в другое измерение, время идёт совсем по-другому. Особенно последние приезды, ночью почти не было сна, но, несмотря на это, день проходил активно, как будто очень хорошо выспался. При любой работе приходят интересные решения, как лучше сделать. С близкими друзьями можно говорить откровенно на любые темы, самые высокие и низкие, не опасаясь, что тебя не поймут. Тебя всегда выслушают, помогут советом.
Особое значение имели беседы с Лидией Ивановной. Ты погружался в какой-то особенный мир напряженного глубокого спокойствия. В конце беседы было всегда удивление, что прошло уже столько времени. Было ощущение, что над Лидией Ивановной находится Сам Всевышний.
Когда я первый раз шел на беседу, то присутствовало некоторое волнение, что могу что-либо забыть. Я написал вопросы на листке бумаги, про который даже и не вспомнил. Каково было удивление, когда после беседы я обнаружил, что мы прошли по всем этим вопросам, без исключения.
Говорила она всегда очень простым, понятным языком. Лидия Ивановна, пожалуй, единственный человек в моей жизни, с которым не было не то что конфликтов, даже малейших недопониманий.
С новыми силами я возвращался домой, к повседневной жизни, и жил от Уранги до Уранги. То, чему я там учился, стараюсь применять в жизни. Не всегда получается. Но и из поражений можно извлекать очень хорошие уроки. Учиться можно всегда.
Даже после ухода Лидии Ивановны тянется в бесконечность след её заботы, тепла и Любви.

Обновления

Новости

Урановские чтения

Биография, воспоминания

Труды Уранова

Правда об Уранове

Галерея

Биография, воспоминания

Лидия Ивановна Уранова

I. Воспоминание об Уранове

II. Вспоминая Уранова

Лидия Ивановна Уранова

ВОСПОМИНАНИЯ О Б.Н. АБРАМОВЕ.

Л.М. Гиндилис

«Подвиг его творился в молчании...»

Богатыри Духа

Л.М.Гиндилис

Памяти Лидии Ивановны Урановой-Зубчинской

Счастье встречи

Т.И.Луцкая

Нести радость

Л.А.Тарасевич

Мои воспоминания об Уранге

О.Н.Шеховцов